Накрыла лицо ладонями. И как разговаривать с этим упрямым мужчиной? Сил никаких нет. А ведь прошло всего несколько часов с того момента, как я прилетела.
Отнесла пустые стаканы в раковину. Мысленно успокоилась. Прикинула, что можно несколько раз в неделю ночевать здесь. Да и комната есть свободная. Места хватает. Решила, что нужно идти на компромисс. И отправилась на поиски Мэта.
Осторожно распахнула дверь, ведущую в гараж.
Полоска света выхватила из темноты ссутулившуюся фигуру Фуллера, сидящего за барабанной установкой.
Я прикусила губу, понимая, что готова разрыдаться. По словам Феликса, Мэт не появлялся здесь с тех пор, как выписался из клиники. Он не играл больше.
Я тихонько подошла к нему со спины. Руки осторожно легли на широкие плечи. Фуллер выпрямился, заставляя меня скользнуть руками по его шее. А потом накрыл их своей ладонью.
Молчала. Банально не знала, что сказать. Оба виноваты. Вспылили. Орали друг на друга, точно подростки.
Опустила подбородок на его макушку. Он не возражал. Наоборот, чуть склонил голову, и я поняла, что к коже на запястье прижимаются мужские губы.
Новое ощущение, до боли приятное и родное.
— Поиграй для меня, — тихо попросила я.
Фуллер молчал. Думала, что он откажется. Но нет. Глубоко вздохнул, выдохнул.
— Там где-то на полке футляр с палочками, — хрипло произнес Матвей. А я улыбнулась. Кажется, еще немного и прежний Фуллер окончательно вернется. Прав доктор Светлов, иногда Мэту необходима эмоциональная встряска.
Торопливо отыскала нужный предмет и передала его Мэту в руки. Хотела отойти к стене и понаблюдать за моим мужчиной издалека. Но он притянул меня к себе, не позволив отстраниться.
— Серенады не обещаю, — хмыкнул Фуллер.
— Это я сразу поняла, мог бы и не уточнять, — хохотнула я, поглаживая мужской затылок.
В этот раз мелодия была иной. Не такой бурной и экспрессивной, как в прошлые разы, когда я являлась случайным свидетелем игры Мэта. Сейчас ритм был … нежным, я бы сказала.
И я поняла, что улыбаюсь. Врет Мэт Фуллер. Безбожно врет. Это была именно серенада. Красивая мелодия, полная нежности, покоя и чувств.
— Очень романтично, — похвалила я Мэта, склонившись к его уху
— Не может быть! — коротко проворчал Мэт, не отвлекаясь от своих барабанов. А я лишь крепче обняла его за шею. Как же меня угораздило по уши влюбиться в такого невозможного и упрямого мужчину?!
Кажется, я готова была уснуть прямо здесь, повиснув на широкой спине Фуллера, точно обезьянка, вслушиваясь в ритм музыки и глупо улыбаясь. Тяжелые веки устало моргали. И, кажется, Мэт это понял.
Музыка совсем стихла. Сонно улыбнувшись, краем сознания отметила, что Матвей убрал палочки и умудрился перетянуть меня к себе на колени.
Я прижалась щекой к его груди, где размеренно и сильно билось сердце. Упрямое сердце, такое же упрямое, как и его хозяин.
— Сегодня хоть останешься? — проворчал Фуллер, перебирая ладонью мои распущенные волосы.
— Если не прогонишь, — улыбнулась я.
— Пойдем, — выдохнул Фуллер в мою макушку и поднялся на ноги, не позволяя мне слезть с его рук. — Только не вертись, иначе не пройдем в дверь.
— Матвей, давай я сама! — попросила я.
— Я не калека. Справлюсь! — безапелляционно заявил Мэт, уже двигаясь в сторону двери.
Я предпочла послушно замереть в крепких руках. Мне не было страшно, что Мэт споткнется или уронит меня. Нет. Кажется, в его руках я не боялась ничего. Даже туманного будущего.
Глава 41
Я не знала, ушел ли Феликс в свою комнату, которую ему отвели после выписки из больницы. Помню, брат говорил, что теперь часто остается рядом с Мэтом, боится оставлять его одного надолго. Но как только мы с Матвеем оказались посреди длинного коридора, который вел в спальню хозяина «Фуллерита», то все мысли тут же разбежались.
Я до жути соскучилась по своему мужчине. По его рукам, его голосу, его горячему дыханию.
Усталость и сонливость мгновенно испарились, осталась лишь потребность оказаться с Мэтом за запертой дверью его спальни. И судя по направлению движения Фуллера, он всецело разделял мои желания.
Перешагнув порог, Мэт замер, тяжело дыша, словно давал мне время передумать и уйти.
Но я сама захлопнула дверь, дотянувшись до деревянной преграды. А потом и сняла очки с лица Матвея.
В комнате царил полумрак, сквозь раскрытое окно падал лунный свет. Но его хватало ровно для того, чтобы я смогла рассмотреть глаза Фуллера.
Взгляд был направлен словно сквозь меня. А мне вновь захотелось плакать.
— Тебе бы кого другого… — сипло произнес Матвей, горько усмехнувшись.
Его руки по-прежнему крепко держали меня над полом. Горло сжал спазм. Хотелось выть от той безысходности, что натянутой струной звенела в словах Матвея.
— Тебе бы тоже. Зачем тебе внучка человека, из-за которого ты оказался в больнице? — решила бить той же монетой. Просто не видела иного выхода.
— Не хочу другую! — упрямо пробормотал Мэт именно с теми нотками властности, которые я так любила в нем.
— И я не хочу другого! — прошептала я, обнимая моего невозможного, упрямого, любимого мужчину за шею. — Тебя хочу!
Матвей позволил мне встать на ноги, но ровно для того, чтобы сбросить с себя рубашку. Его руки вновь оказались на моем теле, будто изучали его заново.
Возможно, так оно и было. Теперь, когда он не мог видеть, его пальцы скользили по мне, задерживаясь на каждом миллиметре кожи.
Он сам меня раздел, пусть и выходило не сразу. Я не торопила его. Ладонями гладила виски, затылок, щеки с едва заметной щетиной. И тонула в жарких объятиях.
Все было иначе, не так, как в прошлые моменты нашей близости. И я не смогла сдержать эмоций. Слишком яркими и желанными они были.
Мэт знал, как расставлена мебель в его спальне. Безошибочно шагнул к кровати и уложил меня на простыни. Я вдруг жутко засмущалась, когда его руки замерли на поясе моих брюк.
А спустя секунду, смущение тихонько переросло в панику.
— Что ты делаешь, Матвей? — прошептала я.
Но он лишь накрыл мои глаза своей ладонью, словно просил не подсматривать.
— У меня ответственный момент в жизни, малыш, — пробормотал Фуллер, а я поняла, что он…. Улыбается? Шутит?
— Тебе нужна моя поддержка? — предположила я, послушно закрывая глаза.
Мэт тем временем воевал с застежкой на поясе моих брюк. Я могла бы поклясться, что услышала парочку «веселых» словечек, не предназначенных для ушей юных дев.
