Никто не станет со мной церемониться, да и эта милость наверняка оказана только потому, что дворянина нельзя казнить без какого-нибудь судебного заседания. Особенно женщину.
Эта мысль прошлась электрическим током по позвоночнику, стиснула горло и острым разрядом боли кольнула виски.
– Итак, Ариса Офосская, вы обвиняетесь в чернокнижье.
Магистр близко подошёл и заглянул мне в лицо, только вместо живого человека я снова увидела пустые глазницы некогда им казнённых. «Мы тоже думали, что сможем его обмануть», – тлело в пустоте мёртвых черепов.
Я была почти готова лишиться чувств, но вовремя вспомнила, что это не поможет, да и не обладаю я магией. Совсем. И глава инквизиции не мог этого не знать!
– Это ошибка, – возразила я в лицо смерти. – Можете проверить меня.
– Уже проверили, – прошипел Петер Джеймся, склонив голову набок, чем ещё больше усилил своё сходство с филином. – На последней королевской охоте вы упали с лошади, вас покалечил кабан, это все видели, но уже через несколько минут от ран и следа не осталось. А магией самовосстановления, как известно, обладают только чернокнижники.
Инквизитор довольно развёл руками, и его пурпурная мантия довершала сходство хозяина с ночной птицей – вестником смерти. Меня замутило. Ещё немного – и вырвет на красную ковровую дорожку.
Но я понимала: нельзя показать слабость. Сейчас жизненно важно оправдаться, это мой единственный шанс. Попыталась встать, но на плечо опустилась тяжёлая рука в доспехах. Я в ловушке!
– Есть у вас что возразить на обвинение?
Нет. В тот момент я была без сознания, вот и не помнила ничего.
– Меня лечили отварами горничные, – пролепетала я первое, что пришло в голову.
– Никакие отвары не сделают такого, – последовал ожидаемый ответ. – Что-то ещё имеете сказать?
Инквизитор ходил вокруг меня, как гриф, ожидающий, пока жертва окончательно сдохнет, и можно будет приступить к трапезе.
Я опустила голову, на руки закапали первые слёзы. Это конец. Никакие друзья, как бы они ни уверяли в обратном, не спасут. За чернокнижье одно наказание – магический огонь. Даже магу не перенести такое, а мне и подавно!
– У меня есть!– прорезал нависшую надо мной тишину голос принца.
Я резко подняла голову и увидела Леннарда. Он стоял возле бокового входа, скрестив руки на груди, принц был бледен, но совершенно спокоен.
– Я хочу дать показания. Никто ведь не возражает? – и мой спаситель с выжиданием посмотрел в сторону королевы.
Глава 19
1
Королева, к которой и были обращены слова принца, встрепенулась и посмотрела на него с живейшим участием. Так, будто только сейчас заметила его присутствие.
Если до этого на её узком овальном лице блуждала рассеянная улыбка, означающая «быстрее бы всё это закончилось, всё и так ясно», то теперь её величество встала с места, не обращая внимания на руку короля, желавшего удержать супругу.
Инквизитор застыл позади меня. От него веяло силой и уверенностью, что эта передышка не сможет меня спасти, жертва ещё никогда не выскальзывала из цепких пальцев Великого Магистра. Он умел ждать своего часа.
– Мой бедный сын! – королева склонила голову набок и подошла к Леннарду. Протянула руку в попытке откинуть прядь волос со лба, но тот недовольно отшатнулся. – Я знаю, она околдовала тебя. Не верь, девица – чернокнижница, это просто наведённые чары. Ты пока не в силах этого понять.
– Так мне можно дать показания? Ещё никому не отказывали в подобной милости, даже если человек пришёл выступить в защиту отпетого негодяя, а тут всего лишь хрупкая девушка, – холодно произнёс принц, смотря на мать с выражением брезгливости. Будто перед ним были лягушачьи потроха, а не женщина, давшая ему жизнь.
– Ваше высочество должны помнить, что наука чёрной магии может принять какой угодно облик. За то время, что я у власти в ордене Святого Полония, магические огни зажигаются не реже раза в год. И то, к сожалению, только потому, что силы света не безграничны, а тьмы – напротив.
Речь инквизитора изобиловала высокими фигурами речи, но сводилась к одному: у меня есть план по выявлению еретиков, так что прости, надо его выполнять. За перевыполнение не спросят, а за недобор припомнят.
Оно и понятно, если главный инквизитор не проявляет достаточного рвения в поимке мнимых чернокнижников, на его место придёт другой. Более расторопный и прозорливый, чтобы понять: надо держать власть имущих в страхе, иначе они не поделятся кусочком жирного пирога.
Так видела ситуацию я, но это знание не утешало. Меня надумали казнить, и я с надеждой и тайной мольбой о помощи смотрела на принца. Слава богам, он пришёл. Я уж было подумала, что всё это рук дело Леннарда.
Ссутулившаяся спина распрямилась, я вскинула голову и почувствовала, что снова могу пошевелить рукой или ногой. Оцепенение, которое сковывало меня в последние минуты, отступило, я снова была жива и готова надеяться на чудо. В этом мире полно чудес. Почему бы одному из них не произойти со мной?!
– Разве ты знаешь что-то? – настаивала королева. Сквозь материнский заботливый тон проступало раздражение. – И можешь как-нибудь объяснить её чудесное воскрешение?
– Мориа, сядь на место! – подал голос король, до того сидящий, подперев голову рукой, словно от всего этого цирка у него ломило виски. – Каждый волен дать показания как в защиту, так и в обвинение. Пусть говорит, он был там.
Можно выдохнуть? Я не спешила с выводами, но надежда в груди вспыхнула с новой силой. Будто кто-то, оставивший до этого меня в полной темноте, пришёл и поставил на стол лампу.
Света пока мало, в тёмных углах по-прежнему клубится зло, но уже можно рассмотреть ближайшее окружение. Хоть в узком кругу, но почувствовать себя под защитой.
– Пожалуйста, ваше высочество, пройдите сюда.
Инквизитор указал принцу на небольшую скамеечку у подножия трона, её только что бесшумно приволокли двое молчаливых послушников в белых рясах.
– Готовы дать честные и правдивые показания? – возвысил голос Петер Джеймс.
Он стоял ко мне спиной, худой, в пурпурной рясе без единого залома на струящейся ткани. Одежда висела на нём, как на вешалке, а капюшон довершал сходство с Костлявой, явившейся по мою душу.
«Смерть не любит, когда кто-то нарушает её планы», – всплыл в памяти голос Анастасии, молодой рыжеволосой знахарки, со знакомства с которой и началось моё путешествие.
– Конечно, – ответил принц.
За процедурой приведения к присяге я не следила, погружённая в собственные мысли. Я была здесь, но мыслями далеко в прошлом.
Вот я снова лежу на январском снегу, чувствую запах крови, но пока не понимаю, откуда он взялся. Как и густая, бьющая в нос вонь горячего металла. И надо мной склонилась смерть, вынырнувшая из-за угла, чтобы собрать богатую жатву.
