— Проснулась? — появился на пороге хозяин, и в избушку потянуло утренней прохладой и ароматом земляники.
— Вроде того, — я наколдовала себе резинку для волос и массажнную щётку, после чего обессиленно рухнула обратно на лавку, привалившись спиной к бревенчатой стене, и вытерла проступивший на лице пот. — Что со мной такое? Почему так трудно собственной магией управлять?
— Место такое, — пояснил Кайден. — В тебе сила смешанная, а тут только чистая беспрепятственно пользуется.
— Так вроде очистилась же вчера от преемственной магии, — нахмурилась я и посмотрела на свои руки, окутанные жемчужным сиянием.
— Очистилась, — подтвердил хозяин, ставя на стол старую деревянную плошку, полную ягод. — Но только от чужого. Всё твоё при тебе осталось. И не вчера это было, а восемь ночей назад.
— Восемь? Я целую неделю спала что ли?
— Сколько надо было, столько и спала, — Кайден заглянул в остывшую печь, расстелил перед ней кусок мешковины и принялся выгребать из поддувала золу.
Немногословный мне попался собеседник. И суровый. Из такого клещами двух слов не вытянешь. А слов мне от него нужно было услышать много. Очень много. На дворе лето, раз земляника спелая, а по ночам холодно. Почему? И чем моя магия отличается от его? Или он вообще ею не пользуется, как говорила Лирит? И то, что я вспомнила, обсудить не мешало бы.
— Так… — Кайден аккуратно свернул тряпку с золой, отнёс её куда-то на улицу и вернулся, вытирая ручищи о штанины. — Удобств у меня нет, Айрин, потому как потребностями не обременён. Ежели чего надо…
— Надо, но не в плане удобств, — перебила его я. — Ответы мне нужны, уважаемый предок.
— Предок… — как-то не слишком вдохновляюще хмыкнул дядька.
— Что? И это тоже ложь? Вы мне никто, да?
— Я тебе предок, но с другого боку.
— Ну хоть какая-то степень родства имеется, уже хорошо, что бы это ни значило, — вздохнула я и поняла, что удобства мне всё-таки не помешали бы.
Вспомнив, как Злата однажды наколдовала в комнате с растягивающимся диваном дверь в полноценную уборную, я попыталась сделать то же самое. Кайден какое-то время наблюдал за моими потугами с сочувствующим выражением на бородатой физиономии, а потом не сдержался и посоветовал просто найти на улице кустики погуще. Деревенщина. Не люблю я кустики. И комаров не люблю. И сырость.
Вокруг избушки всё было окутано магическим туманом, который по мере удаления становился плотнее. Я не стала отходить слишком далеко, да и некуда было — избушка на островке стояла посреди болота. Не знаю, где мой предок умудрился земляники набрать, но я ничего, кроме моховых кочек и тощих сосенок с берёзками, на своём пути не встретила. Багульник только цветущий, от запаха которого у меня сразу же разболелась голова. Кустики, блин. Как тут вообще можно жить? И кеды промокли, как назло.
Опасалась, что заблужусь в тумане и не смогу найти дорогу обратно к избушке, но, как выяснилось, зря волновалась — тут, оказывается, гостей все тропки к исходной точке возвращают. Прямо как в Ивилирионе.
— Как вы здесь живёте? — сердито проворчала я, ввалившись обратно в избушку и на ходу стряхивая с себя голодных насекомых. — И что значит «нет потребностей»?
Кайден к этому времени уже убрал с лавки мою импровизированную постель и теперь аккуратно складывал стёганные одеяла в сундук.
— Бессмертие, Айрин, не означает, что ты бесконечно долго будешь оставаться такой, какая сейчас. Твоё тело проживёт, как полагается, все отпущенные ему годы, а потом оно много чего утратит. Тебе не нужно будет есть и спать. Уйдут желания и чувства. Не те чувства, которыми ты окружающий мир познаёшь, а те, которые внутри. Любовь, ненависть, обиды, радости, печали — всё это станет ненужным. Если захочешь, то сможешь воскресить это в себе, но всё одно скоро устанешь. Мало хорошего в вечной жизни, какой бы чудесной она ни казалась. Вот поживёшь с моё, тогда и поймёшь, о чём я.
— А сколько вы уже живёте?
— Три с половиной тысячи лет.
— Ого! Нет, я знала, что первые одарённые волхвы…
— Друиды, а не волхвы.
Я как раз хотела закинуть себе в рот пригоршню ягод, но рука замерла на полпути, а в памяти всплыли кое-какие знания, полученной мной в той жизни, когда я была замужней тридцатилетней учительницей истории.
— Кельты? Вы кельтский друид? Но Навь, Явь и Правь — это же славянская мифология.
— Славянская, да, — усмехнулся Кайден, опустил крышку сундука и уселся на лавку напротив. — Да только все народы от других народов произошли, сама знаешь. Друиды ведь тоже разные были. Кто оседло жил, кто скитался в поисках источников силы. Я как раз из последних.
— Каких источников? — нахмурилась я и высыпала ягоды обратно.
— Разных.
— Очень содержательных ответ. Ну и как? Нашли?
Он немного помолчал, словно подыскивая нужный ответ, а потом встал, поманил меня пальцем и вышел на улицу. Я нехотя вышла следом, подозревая что снова промочу ноги и буду искусана комарами. К счастью, путешествие оказалось не слишком продолжительным — мы просто обошли избушку и остановились перед маленькой, неглубокой лужей, дно которой было выстлано ярко-зелёным мхом.
Лужа как лужа — прозрачная, чистая, подёрнутая лёгким, бледно-голубоватым сиянием магии воды. Кайден встал перед ней на колени, засучил рукав и запустил руку куда-то далеко под мох — медленно, словно боялся пораниться или что-то повредить. А потом так же медленно вынул из воды сжатый кулак и попросил:
— Раскрой ладонь.
Я доверчиво протянула ему руку и с удивлением уставилась на горстку гладких, как галька, зелёных камешков.
— Малахит? Посреди болота? Ой, он светится…
Все камни принадлежат земле, поэтому излучают зеленоватое сияние, которое простому смертному ни за что не разглядеть, но у этих камешков свечение было не такое — они буквально сияли, как драгоценные россыпи в мультиках. Ярко, но при этом так холодно, что у меня пальцы занемели.
— Это не просто малахит, Айрин, — Кайден поднялся с земли, отряхнул колени и согнул мои пальцы в кулачок, спрятав камешки от глаз. — Погоди чуток.
Я покосилась на него недоверчиво, но кулак не разжала. Через несколько мгновений ладонь начала неприятно зудеть, и от неё вверх по руке потянулись тонкие зеленоватые прожилки, уничтожающие рукав моей наколдованной толстовки. Они просто растворяли мою магию, и я с перепугу всучила камни обратно Кайдену, с трудом вернув магической одежде прежний вид.
— Это из-за них здесь колдовать сложно?
— Угу, — кивнул он в ответ, вынув из кармана тряпицу, в которую бережно завернул добытое из лужи богатство. — Я для тебя оберег из них сделаю.
— Нет уж, спасибо, — поморщилась я.
— А я всё одно сделаю, пригодится. Для себя пользовать не будешь, а от лишнего защитит.
