Я затаил дыхание.
Без малейших колебаний Колби вонзил кинжал по самую рукоятку
в тело сидевшего в кресле человека.
— Дженкинс, — быстро проговорил он, — вы
только что убили человека. Я видел, как вы сделали это, и лакей тоже
видел. — Он указал на фигуру, стоявшую в тени. — Я буду великодушен и
дам вам возможность бежать, но обязательно заявлю об убийстве.
Мне не раз приходилось видеть пренебрежительное отношение к
человеческой жизни, но такой хладнокровной жестокости я не встречал еще
никогда. Кровь дворецкого стекала по рукоятке ножа, капая на плитку камина, а
этот человек говорил так легко и непринужденно, словно в комнате не лежал еще
не остывший труп.
— Видите, Дженкинс, я перехитрил вас.
Он повернулся и распахнул дверь в коридор. Но в этот момент
что-то в фигуре, скрывавшейся в тени, привлекло его внимание. Возможно, это был
сверкнувший в руке старика пистолет.
Издав возглас изумления, Колби бросился к креслу и склонился
над телом. Увидев лицо убитого, он пронзительно закричал и выбежал вон из
комнаты.
События приняли стремительный оборот.
Старый адвокат выстрелил, но промахнулся. Колби выскочил за
дверь, и сразу же в коридоре раздались два мощных выстрела, судя по всему,
произведенных из карабина. Сработала западня, предназначавшаяся для меня.
Предполагалось, что я выскочу из комнаты, и «частный детектив», предупредивший
адвоката о моем появлении, застрелит меня при попытке к бегству. А Колби и
дворецкий должны были стать свидетелями разыгравшейся сцены.
Когда изрешеченное пулями тело упало на пол, со стороны
лестницы послышался душераздирающий женский крик. Раздались хриплые голоса и
пронзительные звуки полицейского свистка. Началась суматоха, и в самом ее
центре оказался я, известный мошенник Эд Дженкинс.
Поначалу я подумал, что старый адвокат вступится за меня, но
тут мне вспомнился наш разговор, когда я назвал ему номер комбинации сейфа.
Разумеется, он захочет услышать, как я узнал ее.
Одним словом, впутался я по самую макушку.
Снова послышался громкий крик, на этот раз где-то совсем
близко. Я выскочил в коридор. Над распростертым в темноте телом склонилась
белая фигура. Увидев меня, женщина издала радостный вопль.
Это была Мод Эндерс, девушка с родинкой на руке.
— Скорее, Эд! Сюда! Полиция уже в доме. Здесь только
один выход. Быстрее, Эд. Выход здесь!
Она не заметила старого адвоката, стоявшего в стороне с
револьвером в руках и смотревшего на нас своими серыми стальными глазами.
Откуда ей было известно расположение дверей в доме, я не
знаю, но она хорошо ориентировалась. Она потащила меня в глубь кабинета, потом
через заднюю дверь вывела в узкий темный коридорчик, затем в крошечную
кладовку, окно которой выходило на крышу гаража. Согнувшись вдвое, ползком, мы
вылезли через него и спрыгнули на землю.
Я пытался удержать ее, ведь ясно как Божий день, что дом
окружен полицией — кто-то заранее информировал ее. Уж лучше довериться
адвокату, чем попасть под шквал полицейских выстрелов. Однако остановить ее я
не мог.
Быть может, она боялась за свою жизнь? Ведь в случае ареста
в ней сразу бы опознали ту девушку, которая опрометью выскочила из квартиры,
где лежало истекающее кровью тело Руперта.
В кустах за гаражом мелькнула какая-то тень, и я
приготовился к уничтожающему шквальному огню полицейских карабинов — ведь
полиция не задает вопросов, когда идет по следу Эда Дженкинса.
Но, к моему удивлению, человек, казалось, не заметил нас и
снова скрылся в тени. Мы с девушкой пересекли лужайку, перепрыгнули через
ограду и побежали к моей машине.
— Господи, как я спешила! — выдохнула она. —
Боялась, что не успею вовремя. Я знаю этот дом, только понятия не имела, что
все произойдет здесь и что они собираются повесить это дело на тебя. Я слышала
только, что тебе хотят устроить западню в каком-то коридоре, но не думала, что
в этом доме. Но как получилось, что застрелили другого?
Я усмехнулся. Наша машина неслась по темным улицам.
— Все благодаря тебе. Спасибо, что предупредила.
Я уступил свое место нашему другу, мистеру Колби.
Некоторое время она молчала.
— А Дэниэлс? Они убили его?
Я покачал головой.
— Я усадил в его кресло еще одного негодяя, и Колби
пырнул его ножом.
Она снова задумалась:
— Да, здорово. Ты ведь всегда все делаешь
безукоризненно, правда же, Эд?
Я рассмеялся.
— Только подлинное завещание все равно уничтожено. Даже
если подделка будет обнаружена, настоящегото завещания уже не вернуть, а
Брандидж мертв.
Да, эта девушка много знала. Меня поразило, когда она,
увлекая меня из этого дома, сказала: «Здесь только один выход». Без сомнения,
она что-то скрывала от меня.
Я хотел сказать ей об этом, но передумал.
— А теперь выпусти меня, Эд, — попросила
она. — Если они увидят меня с тобой, мне не жить.
Тут она, похоже, была права. Я свернул на обочину.
— Скажи, зачем ты пришла туда?
Она опустила голову:
— Я хотела спасти тебя, Эд. И молила Бога, чтобы успеть
вовремя.
— И для этого, рискуя жизнью, пробралась через
полицейский заслон?
Она промолчала. Ответ был и так ясен.
Послушай, детка, проговорил я в порыве искренности, — я
не знаю, как ты со всем этим связана, но хочу кое-что тебе сказать. Настоящее
завещание вовсе не уничтожено. Мне мало что известно об отношениях Брандиджа,
его бывшей жены и дочери. Я просто проник в кабинет Дэниэлса, вскрыл его сейф и
подменил конверт. В конверте, что я вручил Колби, было настоящее завещание, и
он собственноручно подложил его в сейф, когда я вскрывал его во второй раз. Так
что в конверте, который он сжег, было фальшивое завещание.
Она смотрела на меня расширенными глазами:
— Но откуда тебе было известно, где находится контора и
чей это сейф?
Я рассмеялся, решив, что лучше не объяснять ей ничего —
пусть гадает сама.
— А это уже профессиональная тайна. А теперь я скажу
тебе еще кое-что. Со смертью этого Колби остался всего один свидетель,
способный доказать твою причастность к делу Руперта. Ты помогла мне, я помогу
тебе.
Я собираюсь найти другого свидетеля. Ведь тебе известно, что
этот жирный тип с ледяными глазами нарочно подсунул двоих свидетелей, которые
поднимались по лестнице и наткнулись на тебя?
Глаза ее еще больше расширились, я даже испугался, что они
совсем вылезут из орбит.
— Бог ты мой! Да откуда тебе все это известно?
