— Пожалуйста, пожалуйста, садитесь вперед.
Она нажала на газ, и машина рванула с места. На руке,
сжимавшей руль, я заметил крошечную родинку.
Она поняла, что я узнал ее. Ее правая рука, скользнув,
опустилась на мое колено.
— А с вами не так-то просто познакомиться, Эд Дженкинс.
— Благодарю вас за чуткость, которую вы проявили, столь
любезно посадив меня в машину, — сказал я, — все было очень ловко
продумано — и поломка такси, и то, что вы ехали навстречу, а не в том же
направлении, что и я.
Она снова рассмеялась своим журчащим смехом:
— Да, это было действительно ловко придумано. Когда
таксист уже точно знал, по какой дороге поедет, он просигналил мне число миль
от поворота, давая таким образом знать, где произойдет поломка. Поехав по
короткому пути, я обогнала вас и, развернувшись, поехала навстречу.
— Если вы хотели меня видеть, то почему не пришли прямо
ко мне домой? К чему все эти сложности?
Взгляд ее вдруг сделался жестким и холодным, губы плотно
сжались, превратившись в тоненькую ниточку.
— Потому, — медленно проговорила она, — что
мне нужно было не просто увидеть вас. Мне нужно было, чтобы вы оказались в моих
руках.
Я почувствовал, как маленький смертоносный револьвер,
который она держала в правой руке, прижался к моим ребрам.
Я осторожно посмотрел на нее. Она может застрелить меня
прежде, чем я пошевельнусь и попытаюсь отобрать у нее оружие. Внимательно
посмотрев на нее, я решил, что она не относится к тем, кто стреляет просто так,
ради забавы, но чувствовалось, что она способна на все.
И безусловно, голову она носила не только ради коротенькой
стрижки.
— Вот что, Эд Дженкинс, — проговорила
женщина, — вы поедете со мной. Мне от вас нужно только одно — чтобы в
течение двух часов вы делали то, что я скажу. Потом можете отправляться на все
четыре стороны. А до этих пор должны будете сопровождать меня. Обещайте, что
станете меня слушаться и не попытаетесь сбежать, или же мне придется держать
вас под прицелом. Ведь я могу и выстрелить.
Я зевнул:
— Можешь выстрелить, детка? Я не ослышался?
Она придала голосу пленительность:
— Пистолет может выстрелить сам. Случайно.
— Что ж, пусть стреляет.
Губы ее плотно сжались. Она нажала на переключатель
скоростей, я согнул правую ногу в колене и резко рванул вниз ручной тормоз.
Последовал толчок, ее с силой бросило на руль. Воспользовавшись этим, одной
рукой я схватил ее за горло, другой вывернул запястье.
Вышвырнув пистолет за окно, я отпустил ручной тормоз,
выправил руль, так как машину бросало из стороны в сторону, посмотрел на нее и
усмехнулся:
— Ну как? Продолжим?
Она побледнела как мел, глаза сверкали в темноте яростным
огнем, губы сжались в тонкую нить.
— Хам! Животное!
Я снова зевнул:
— Вы, женщины, всегда так. Сначала тычете человеку в ребра
пистолетом, а стоит ему отобрать его, так он уже и хам. Ну ладно, давай вези,
пока я не отшлепал тебя по попке.
Остановив машину, она согнула колени, выскользнула из-за
руля и, как дикая кошка, бросилась на меня, кусаясь и царапаясь. Я с трудом
удерживал ее. Платье соскользнуло у нее с плеча, острый каблук-шпилька впился в
мою ногу, а сверкающие белизной зубы яростно щелкали, пытаясь укусить меня. Да,
ничего не скажешь.
Вдруг она застыла, расслабилась и… заплакала — типичный
трюк, который обычно пускают в ход представительницы слабого пола. Потерпев
поражение, она буквально выла у меня на плече. Чулки ее спустились, обнажив
сверкающие белизной ноги. Растрепанные волосы свешивались на лицо, платье было
разорвано, и я вдруг заметил, что моя рука покоится на ее голом плече и, что
самое интересное, слегка похлопывает по нему, как будто пытаясь ее успокоить.
Уж не знаю, почему моя рука это делала, думаю, чисто механически. Видит Бог, я
вовсе не собирался утешать эту разъяренную кошку только потому, что ей не
удалось пристрелить меня.
Я оттолкнул ее.
— Господи, как я ненавижу тебя! — гневно выдохнула
она.
— Это заметно, — проговорил я. — В следующий
раз, когда сломается такси и какая-нибудь девушка предложит подвезти меня до
города, я возьму с собой роликовые коньки.
Тут она снова прильнула ко мне, склонив голову мне на плечо,
и опять горестно зарыдала. Я дал ей выплакаться. Ярость и разочарование довели
ее почти до истерики, и я ждал, пока она успокоится. Нужно было выяснить, что
все это значит и чего хочет эта женщина с родинкой на левой руке.
Некоторое время спустя она выпрямилась, подтянула чулки,
припудрила носик и поправила волосы, снова приняв нормальный вид. Приведя,
насколько это было возможно, в порядок платье, она посмотрела на меня и
усмехнулась.
— Ты победил, — заявила она.
— Куда ты собиралась меня везти? — спросил я.
Улыбка на мгновение исчезла с ее лица, и я уж было подумал,
что она снова расплачется.
— Для меня это так важно, — сказала она. —
Мне даже в голову не приходило, что все может сорваться… — Посмотрев на ручные
часики, она вздохнула: — Я должна была отвезти тебя в одно место. Это в
двадцати минутах езды отсюда… Я думала, что смогу соблазнить тебя, а когда у
меня не получилось, решила действовать силой… Господи! Для меня это так много
значит!
Я посмотрел на нее с любопытством:
— Ну и где же это место? Тебе что, приказали привезти
меня?
— Я не могу сказать где, Эд. Да, мне приказали.
Я откинулся на сиденье:
— Ну что ж, тогда хватит хлюпать, поехали.
Если кому-то надо, чтобы я был в определенном месте в
определенное время, у меня хватит смелости отправиться туда и даже устроить там
маленький праздник. Я уже порядком устал от того, что какие-то дешевые жулики
вмешиваются в мою жизнь. Хотел бы я взглянуть на человека, который натравил на
меня эту дикую женщину.
Она широко улыбнулась.
— Я знала, что ты поедешь, — проворковала она,
явно заигрывая со мной. (Ох уж эти женщины! Дай им волю, и они съедят тебя с
потрохами.) — Да-да, я знала, Эд, что ты храбрый и не побоишься поехать. Я
никогда не забуду этого и, может быть, тоже сделаю для тебя чтонибудь, когда
придет время.
С этими словами она обвила мою шею руками, поцеловала и,
юркнув за руль, завела машину, и мы поехали.
Да, эта барышня машину вела умело, и к тому же ужасно гнала.
Мы приехали в китайский квартал. Я старался запомнить
дорогу. Я хорошо знаю китайцев, их привычки и даже немного говорю на их языке.
И если пьеса, в которой мне тоже была отведена роль, собиралась разыграться в
китайском квартале, тем лучше для меня.
