– Это ты меня на подвиг так вдохновляешь или предлагаешь вернуться в дом и остаться там, пока не кончится еда? – не удержался Диар.
Засмеялась, утыкаясь в его плечо. Расскажешь кому из коллег, что у Ледяного красавчика, как они прозвали Диара, имеется чувство юмора, ни за что не поверят!
– Я просто очень счастлива. С тобой.
– Признаться, я уже и не надеялся, что однажды услышу эти слова от женщины, – серьезно сказал Диар.
– А тут на твою голову свалилась я?
– Ты вообще лучшее, что свалилось на мою голову, – заметил Диар и сорвался на бег.
Замелькали сосны, темно-зелеными заснеженными тенями заскользили со всех сторон. Лишь голубое небо оставалось неизменным, пока мы мчались сквозь тайгу.
Мне не было ни холодно, ни страшно. Разве может быть иначе с Диаром, единственным моим и любимым мужчиной?
За день мы сделали пару остановок. Диар отдыхал, а я разминала затекшие мышцы. Немного еды у нас имелось – найденные им консервы и сухари, а взятая с собой вода во фляге превратилась в лед, и Диар ее, когда требовалось, размораживал.
Темнело рано, уже настали сумерки, а нам оставалось примерно два часа до границы аномальной зоны. Вдали слышался вой волков, но к нам они не совались. Видимо, понимали, что легкой добычей не станем.
Диар ласково коснулся моего виска губами, в который раз прислушался к звукам леса. Поскрипывали от тяжелого снега деревья, время от времени вдали пронзительно кричали птицы, тревожа тишину. Звезды Каллиастры ушли за горизонт, и за считаные мгновения в лесу стало темно. Ночь выдалась ясной, звездной и морозной. Завораживала и опутывала своими сетями.
– Потерпи еще немного, – попросил Диар, обхватывая меня поудобнее.
– Все в порядке, – заметила я, прижимаясь к нему сильнее, ища такого желанного и родного тепла.
Все-таки оказаться практически в неизвестности с самым невероятным мужчиной на свете почти не страшно.
Диар сорвался на бег, по-прежнему уверенный и невозмутимый.
Лицо обжег ледяной ветер, деревья превратились в одну сплошную темную стену, горло сдавило чувство опасности. Волки нас преследовали, и хоть не нападали, но и отпускать не собирались. Видимо, зима для них выдалась суровой и тяжелой, раз готовы преследовать даже тех, кто не станет добычей.
Я изо всех сил пыталась подавить панику, раз за разом накрывавшую меня. В руках Диара я чувствовала себя в полной безопасности, боялась разве что за него.
Наконец мы оказались возле защитного силового поля. Оно мягко пружинило, разбегалось радужными разводами.
– Сейчас найду точку сплетения, это самые уязвимые места, и немного ее нарушу.
Кивнула, кутаясь в плед и наблюдая, как Диар прощупывает пальцами барьер, сосредоточенный только на этом занятии. Иначе нам отсюда просто не выбраться. Связи по-прежнему нет, доступа, чтобы частично открыть купол, – тоже. А любая поломка в системе безопасности однозначно зафиксируется приборами.
– Все, готово, – ответил Диар. – Полагаю, долго нам ждать не придется.
Он на всякий случай осмотрел мерцающий купол, призвал свою силу и написал крупными буквами призыв о помощи.
– Давай поделюсь пледом, – предложила я.
– Алекс, я вполне спокойно переношу холод.
– Из-за твоей мутации? – нашлась я. – Именно поэтому Маркус посмеивался над тем, что я пыталась закутать тебя в одеяла? Бесполезно было?
Диар вздохнул, повернулся ко мне, и в морозной ночи, освещенной только звездами, сверкнули его глаза.
– Генная мутация, конечно, играет свою роль, Алекс. Именно из-за нее я спокойно реагирую на холод, воспринимаю его немного иначе, чем обычные ариаты. Мне действительно не грозит замерзнуть, даже если не использую свои способности к понижению температуры, но…
– Другое дело, когда ты становишься термокинетиком? – тихо спросила я.
– Да. Здесь тело требует восстановления, уходит много энергии, мне не хватает… тепла, и я мерзну даже сильнее, чем обычный человек в самую поганую стужу.
Я понимала Диара. Стирается своеобразная грань, и все отклонения становятся нормой. Я вот тогда не чувствовала страха и считала это вполне естественным, словно так и должно быть. Диар замерзал, но не ощущал разницы между теплом и морозом.
– Плед и горячий кофе в такой ситуации всегда кстати.
Диар помолчал некоторое время и совсем тихо заметил:
– Психологически отойти после использования силы любому с третьим уровнем способностей сложнее в разы. Мне каждый раз нужно не только тело согреть, но и душу. И плед с кофе во втором случае не всегда сработает. Нужно нечто… иное. Искренняя забота, чужое тепло, внимание… Иногда спасает даже простой разговор и присутствие рядом того, кто не дрожит перед тобой от страха. Откат бьет болезненно и жестко. Для того чтобы вернуться в норму, необходимо время и… помощь.
Последнее слово Диару далось с трудом.
– Почему ты не обращаешься к специалистам? Неужели у вас нет тех, кто помогает и способствует тому, чтобы облегчить откат?
Диар посмотрел в непроглядную ночь и едва слышно сказал:
– Думаешь, кто-то согласился работать со мной? С тем, кого считают ледяным монстром, способным за секунды превратить все вокруг…
– Вообще-то, у тебя иное прозвище, – не удержалась и оборвала его речь я, пытаясь подбодрить.
Он вскинул на меня глаза.
– Ледяной красавчик.
Диар на это ничего не сказал и по-прежнему не попытался сократить между нами расстояние.
– Они отказывались со мной работать, Алекс, – признался спокойно, ломая этим разговором все барьеры, что возводил между собой и остальными, полностью открываясь и доверяя мне. – Боялись. Находили причины и поводы. Впрочем, их сложно винить в подобном отношении.
– Диар, ты не монстр, – возмутилась я.
– Уверена в этом?
– Ты столько раз спасал мне, да и не только мне, жизнь… На подобное не способно чудовище.
Я сделала шаг навстречу и сказала:
– Ты невероятный, смелый и удивительный. – Коснулась его щеки, погладила, заглядывая в глаза.
– Ты безумно… странная, Алекс. Я подумал об этом еще тогда, когда дождливым вечером обнаружил кофе на своем столе, и чем дальше, тем больше убеждаюсь в правильных выводах, – неожиданно улыбнулся он.
Поднялась на цыпочки, дотянулась до его губ и прошептала:
– Может, я просто предназначена для тебя, Диар? А ты – для меня?
Он долго молчал и рассматривал меня, прежде чем решился снова заговорить и сказать то, о чем я даже не подозревала:
– Алекс, ты должна понимать, что чем дальше заходят наши отношения, тем меньше шансов, что я потом смогу без тебя. Ариаты с огромными способностями, да, думаю, и люди, если любят, то вспыхивают как звезды. Горят ярко, чисто и пламенно. И если их предают, если от них уходят, то сгорают от боли и тоски, превращаясь за считаные дни в ничто, в пепел… На моих глазах так сгорело уже двое.
