- Все же Белые драконы, - маг с досадой стукнул ладонью по камням с песчаным налетом.
- Не только. Император в опасности. Младенец все изменит. Смерть слишком близко к нему, не допусти.
Дариус прикрыл лицо ладонью, помассировал виски, растер переносицу. Не может, что ли нормально разговаривать этот провидец?
- Кстати о Вильгельме. Он был здесь? - вспомнил о важном великий маг.
- Был. Ошибся. Не верно истолковал. Так и скажи. Всё. Дочь?
- Будет у тебя через час после моего ухода. Если выберусь живым. Живым, - последнее слово с нажимом и спешно поднимаясь. Надо поспешить.
Хитрые глаза под капюшоном опасно блеснули:
- Ладно. Последнее - отпусти.
Если великий хозяин Священной пустыни говорит что-то сделать, то лучше его послушать. Это закон жизни. Он знает и видит все. Всё, что скрыто даже от самых могущественных магов их мира. Отпустить Эву - равносильно расстаться со своим сердцем, вырвать его из вздымающейся груди и скормить тут же птицам. Выбор сложен и последствия необратимы.
- Прощай, прорицатель, - бросил на ходу, уже преодолевший половину ступеней маг и первый советник.
- Прощай, - не стал спорить оракул и взмахнул костлявой рукой.
Сбежав с последней ступени, мужчина прямиком попал в портал, открывшийся с щедрой подачи отца, с нетерпением ждущего свою единственную дочь.
А вышел уже в ущелье Шан Дарей. Следом за ним тут же появились еще пятеро мужчин в длинных черных плащах.
- Я вас не звал, - недовольно обернулся Дариус на вновь прибывших.
- Не тот случай, чтобы воротить нос от нашей помощи, когда в деле замешаны боги. Где Вильгельм?
- Должен быть в императорском дворце. Я запретил ему вмешиваться. Пришлось даже связать и запереть под усиленной защитой в его покоях.
- На долго? - хмыкнул первый. Скинул капюшон и блеснул белозубой улыбкой, заостренными ушами и белоснежными волосами, с хитрым плетением кос в них, глава безопасности Динральириель.
- Скоро явится, спорим? - подначил второй и расправил свои бархатные крылья, чернее ночи, чтобы немного размять перед битвой.
- Даю ему десять минут и ставлю свой дом в горах, - протянул свою татуированную руку Черный дракон.
- Пять минут и мой личный вороной жеребец породы Вивьерайн из элитных боевых демонических конюшен, - подтвердил состоявшийся спор своей не менее мощной рукою, правитель демонов Карадамшаас.
- Как дети малые, - разбил их альфа Белых волков Шахир.
- Ты бы видел, что они творили при Вратовом сражении на землях друидов, - горько усмехнулся Алан, последний из прибывших на помощь Дариусу, друзей.
Единственный, на кого старые приятели с подозрением косились, это был Шахир.
- Слышь, волк, а тебя каким ветром сюда занесло? Мало показалось на императорском балу, решил добавить? - зубоскалил Саймон.
- Мы с Даром все решили. Тем более, что я обручен с дочерью императора. И мой волк признал в ней истинную.
- О-о-о-о, сочувствуем... - пробасили мужчины со всех сторон. - Вот это ты попал!
Альфа лишь грустно вздохнул, но не стал комментировать свое фиаско перед молоденькой, наивно хлопающей большими глазками, светловолосой девчонкой, что вышибла из взрослого матерого хищника весь дух одним лишь невинным вопросом: не кусают ли его блохи по ночам и надо ли запастись специальными травами для первой брачной ночи, чтобы они нелепым образом не помешали в самый ответственный для мужчины момент, и не дали бы ему опозориться перед молодой женой. На это у него просто не нашлось подходящих слов, предназначенных для ушек неискушенной леди. Ну, горячий оборотень ей покажет блох! Сам закусает ее сладенькие губки и не только!
- Я умею читать мысли, - расхохотался Саймон, - если они звучат слишком громко! А твои звучат, ах-ха-ха-ха!
- Хватит ржать! И кому-нибудь проболтаешься, загрызу! - рыкнул на дракона раздраженно оборотень.
- Мы пришли. Алан, помогай! - обратился Дариус к пятому мужчине. Последний стянул капюшон, затем скинул плащ и оставшись в одних лишь брюках, прикрыл глаза и прислушался к неестественной тишине величественных гор. Он мог видеть сквозь любые преграды и препятствия, будь то магические или же воздвигнутые природою преграды. Здесь, в горах Белых драконов, издревле считающихся обителью и колыбелью черной магии, обычная была значительно слабее. Но не для Алана, единственного сына бога Атора и горной нимфы. Здесь его дом, здесь он родился и чувствует каждый камушек и каждую снежинку, что укрывает бесчисленным множеством горные белоснежные вершины.
- Вижу вход в пещеру. Их там немного... но,кажется, мы опоздали, - распахнув полностью белые глаза, без зрачков убито прошептал Алан. Через пару минут его зрение снова перейдет на обычное, и глаза снова станут привычного голубого цвета.
- Веди! - крикнул Дариус. И быстро накинув брошенный магом плащ, Алан побежал вперед, петляя между скальными выступами к пологому склону у одной из самых высоких гор.
К месту, где похитители удерживали Эву вместе с младенцем, небольшая группа вооруженных мужчин добралась через пару минут. Вход в пещеру был замаскирован искусным магическим плетением. Но Дариус без труда справился с ним и первый шагнул в затемненное углубление в скале. Только бы успеть, только бы успеть... Ему навстречу несся громкий надрывный крик его любимой. Быстро пробежав отделяющие его несколько шагов от желанной цели, маг выскочил в другую пещеру и замер истуканом, парализованный страшным зрелищем, открывшимся перед ним.
В самом центре на каменном жертвенном алтаре лежала его любимая девочка, привязанная за руки и ноги, измазанная в темно-алой крови, что стекала с ее тела тоненькими ручейками в желобки. У нее на груди лежала маленькая дочь Саймона. Тоже вся в крови. А над ними возвышались фигуры с кинжалами и кубками в руках.
В первые секунды Дариус думал, что просто сойдет с ума от вида растерзанных жертв, принесенных в угоду ненасытной Богине Смерти.
Следом за ним в грот вбежали все остальные и начался настоящий кровавый пир. Приспешники Присциллы не были простыми людьми. Среди них числились сильнейшие маги, драконы, друиды и многие другие могущественные расы. Но ни серебряные мечи Динральириеля, что разили направо и налево своих мерзких противников; ни острые беспощадные когти обернувшегося в огромного светящегося белого волка Шахира, что рвал на куски своих никчёмных врагов; ни смертоносные кинжалы Алана, летающие с невиданной скоростью по пещере и нанося смертельные раны; ни огромная секира повелителя демонов, сносящая одним касанием несколько голов; и уж тем более ни священный праведный огонь разъяренного дракона не пощадили ни одной черной и порочной души в этом страшном месте боли и страха. Все до единого были уничтожены.
Но разве отчаявшемуся и убитому горем Дариусу или потерявшему единственному дочь разьяренному, громко ревущему на всю пещеру Саймону, было дело до убитых врагов. Ведь прямо перед ними лежали два бездыханных, окровавленных тела самых дорогих людей во всех мирах.
