- Ты придурок? - раздался глухой удар, а потом второй обиженный голос гнусаво хмыкнул:
- А что мне лезть туда предлагаешь? Нет там никого, смотри.
Еще один камень был запущен дальше, примерно туда, где лежал Марк. Снова глухой стук и тишина.
- Я хоч…
Второму мужчине явно не понравился такой способ проверки, и он только собирался сообщить об этом своему напарнику, но его прервали. Удушающую тишину изнывающего от жары леса неожиданно разорвал лай. Громкий агрессивный собачий лай, словно бешенного пса держали на привязи и не давали дотянуться до добычи, что буквально маячила у его носа. Потом к нему присоединились громкие мужские крики, а еще через мгновение плавившийся воздух разорвал хлопок выстрела.
- Твою мать! Что это!?
- Лесник, ***! Я тебе говорил, что деда грохнуть надо было!
Овраг был позабыт преследователями, а я в очередной раз поразилась собственной выдержке в момент, когда чужая ладонь схватила мое запястье, а мне снова удалось сдержать вопль.
Это был Марк. Парень, уже не обращая внимания на шум, вскочил, дернул меня за руку и потянул за собой.
- Вон они!! - конечно, было бы глупо полагать, что нас не заметят, но поднятая дед Димой суматоха давала нам надежду и необходимую фору, которой и решил воспользоваться Ермилин.
Собачий лай раздавался уже совсем рядом, и последнее, о чем сейчас нужно было думать этим двоим – это мы. Собственная жизнь, уверенна, была им гораздо важнее.
Я плохо помню, как мы бежали по оврагу, на чистом адреналине перепрыгивая высокие плотные кусты, проваливаясь в скрытые ветками ямки и чудом не ломая ноги. Плохо помню, как карабкались потом по скользким краям, цепляясь за хрупкую траву, как неслись по молодой березовой роще, как пытались понять, куда бежать дальше и разобраться в карте прямо на ходу. Как задыхались и дрожали от страха, но все же решились на остановку, тоже помню плохо, словно я была не участницей всех этих событий, а смотрела фильм по телевизору.
- Ася, телефон. - я закрыла глаза, чтобы прийти в себя, но, кажется, умудрилась задремать, прислонившись к тонкому стволу дерева.
Теперь меня не беспокоили никакие жучки, что нагло переползали из глубоких борозд на черно-белой коре в мои волосы. Я устала так, что совершенно не соображала, но Марк настойчиво потрепал меня по плечу и снова повторил:
- Телефон.
- Зачем? – глаза пришлось все же открыть, стянуть с гудящий плеч маленький рюкзачок с нехитрыми пожитками, которые удалось забрать утром из дома дед Димы, и достать-таки телефон: - тут же все равно связь не ловит.
- Связь не ловит, - мрачно хмыкнул Ермилин, забирая гаджет, - а вот нас с ними поймать очень даже могут.
Я нахмурилась и непонимающе моргнула.
- Думаешь, нас по ним выследили?
Марк кивнул.
Егор, смертельно уставший и бледный, вышел из кустов, куда недавно уединялся, подошел ближе и буквально рухнул на землю. Он положил голову мне на колени и устало застонал, а я погладила его по грязным встрепанным волосам.
- Так они же выключены были с самого начала.
- Черт его знает, как это работает, - Марк тоже опустился на пятую точку, согнул перед собой колени и уложил на них сложенные руки. - Слышала, они про девайсы говорили? Так вот, я зуб даю, что на нас следилка. И работает она наверняка через телефоны, другого варианта не вижу.
Я снова откинула голову на дерево и, не сдержавшись, тоже хныкнула. Всего один раз, чтобы хоть немного облегчить душащие изнутри страх и усталость. Не успела открыть глаза, как почувствовала, что рядом садится Марк. Несмотря на жару, одну руку он просунул мне под голову и обнял за плечи, а другой накрыл ладонь, которой я гладила волосы задремавшего Егора.
Было ужасно неудобно, но я уткнулась носом в покрытое татуировками плечо и глухо спросила:
- Что теперь делать будем?
- Телефоны здесь оставим. Так рисковать больше нельзя.
После его слов появились мурашки. Показалось, что этим мы отрежем последнюю ниточку, связывающую нас с большим миром.
- Пока, наверное, нужно найти сторожку? – предположила несмело: - Дед Дима ведь обещал, что придет туда?
Ермилин согласно кивнул и чмокнул меня в макушку:
- А больше нам и некуда идти, - хмыкнул он. - И надеяться тоже больше не на кого.
Он на секунду замолчал, а потом мотнул головой и строго нахмурился:
- Все, подъем. Нужно еще разобраться в карте и до темноты добраться. Потом решим, что дальше делать.
38
Нам наконец-то повезло: ночь решила не упрямиться, как прошлые, и встретить нас духотой, лишь чуть менее липкой и удушливой, чем дневная. С первого взгляда, ничего хорошего в этом не было, особенно учитывая огромное количество повылезавших насекомых, но с другой, если бы было прохладно, пришлось бы выбирать между разведением костра, а значит возможностью быть обнаруженными или простудой, которую было очень легко подцепить в отсутствии тепла.
Я сидела в единственной комнате сторожки рядом с сонным Егором и осторожно гладила его по жестким волосам. Мальчик не мог нормально заснуть уже три часа, нервно дергался каждые пять минут и озирался по пустому полуразрушенному помещению, словно в каждом углу искал притаившихся врагов. Старый матрас на единственной кровати еще днем мы выбили от пыли и освежили водой из крохотной речки неподалеку. Туда и уложили мальчика, решив, что сами будем ночевать на улице на широком крытом крыльце. Но засыпать одному Егору было страшно, поэтому я и сидела рядом, терпеливо дожидаясь, пока его неспокойное дыхание станет ровным.
Прошло еще какое-то время, и я даже не заметила, как вместе с Егором задремала и сама. Пришла в себя, когда на плечи опустилась тяжелая кофта. Нервно вздрогнула и подняла глаза. Силуэт Марка терялся в сгущавшейся темноте, но я все еще могла рассмотреть некоторые черты его лица, которые сумерки будто припорошили бесцветной краской.
- Прости, не хотел будить. – виновато покачало головой Ермилин.
Я мотнула головой и дернула плечами. Прижала палец к губам, кивнула на Егора, а потом на дверь. Мальчик жмурился, у него нервно вздрагивала губа, а на лбу сошлись беспокойные морщинки, но он совершенно точно спал.
