Я совершенно перестала что-либо понимать. Марк поднялся и, пригнувшись, ринулся к нам.
- Ты как? - я всхлипнула и вцепилась в его ладонь, что успокаивающе легла на мое плечо.
- Нормально, - соврал Ермилин, даже не поморщившись.
По шее с раны на голове медленно стекала вязкая струйка крови. Она пачкала воротник серой футболки и впитывалась в грубую ткань Я закусила губу и едва сдержала всхлип, Егор все никак не мог успокоиться и жался ко мне.
- Кто это?
- Не знаю. - Марк помог нам подняться и нервно оглянулся. - Потом разберемся. Валим.
Естественно убежать у нас не получилось. Мы сделали всего шаг в сторону, как раздался еще один выстрел в воздух и грозное:
- Стоять!
Их тоже было двое, и по внешнему виду они ничем сильно не отличались от "Шрека" и его напарника. И цели у них, похоже, были те же самые.
- Мальчишку отдай!
- Да твою ж мать, - выругался Ермилин.
А дальше началось нечто совсем странное. Пришедшие, наконец, в себя, двое предыдущих мужчин, оказались недовольны, что их добычу собирается забрать кто-то другой. В мгновение ока началась драка, причем все четверо были настолько агрессивны друг к другу, словно дрались на смерть. Хорошо хоть пистолеты в ход пока не пускали…
- Давай! Давай! - рявкнул Марк мне на ухо.
Я старалась бежать, вкладывая все силы и игнорируя боль в ушибленном теле, а Ермилин тащил нас за собой на буксире. Занятые дракой четверо преследователей не сразу заметили, что мы бросились прочь по берегу, и очнулись только через пару минут. К счастью, этого времени хватило для небольшой форы.
Лодку в камышах Марк, судя по всему, разглядел с обрыва. Народу в здешних местах было немного, поэтому хозяин лодки, к нашей большой удаче, не забирал весла, а лишь прикрывал их плотным тентом на дне.
Это нас и спасло. Ермилин сначала по пояс в воде толкал лодку, потом, едва не перевернув её, забрался внутрь и вцепился в весла. Я боялась даже смотреть на чернеющую под нами глубину. Чем дальше мы были от берега, тем сильнее становилось течение, так что в конце концов, Марку даже не пришлось прикладывать особенных усилий – река сама уносила нас прочь.
Добежавшие же, наконец, до берега преследователи что-то кричали в след, но громкие всплески воды заглушали все звуки. Только редкие раздраженные выстрелы в воздух по-прежнему разрывали воздух и заставляли инстинктивно пригибаться, хотя в нас никто и не целился. Видимо, боялись навредить Егору.
42
- Точно не больно?
- Нет.
Я прикусила губу и еще раз осторожно дотронулась кончиком скрученной в жгутик антибактериальной салфетки до неглубокой царапине у виска. Марк едва заметно поморщился, но ничего не сказал. Только когда салфетку сменил растопыренный кончик йода-карандаша, все-таки зашипел и отдернулся.
- Ася, да оставь ты! - попытался было вырваться он, но я упрямо сжала губы и настойчиво надавила рукой на его плечо, вынуждая сесть обратно на поваленное бурей дерево.
Кое-что из аптечки у нас было благодаря деду Диме. Я невероятно радовалась, что мы захватили её при побеге из сторожки, и дело было не только в наших ссадинах – я отчетливо ощущала себя простуженной. Причем, чем темнее и прохладнее становилось вокруг, тем сильнее ломило тело и першило горло. Я в тайне выпила жаропонижающего и надеялась, что с ним должна была дотерпеть до момента, пока мы выберемся из леса.
Ветер снова завывал в ветвях деревьев, а тьма окутывала все вокруг непроницаемым куполом. Только небольшой костер разгонял мрак и дарил немного тепла.
- Егор, все нормально?
Секунда молчания и приглушенный крик в ответ:
- Да!
Мальчик отошел от огня, но мы все равно проверяли его каждую минуту. Вероятность, что нас снова выследили, была слишком большой.
Я вздохнула. Осторожно провела подушечками пальцев по краю раны и подула на нее. Щелкнула колпачком, закрывая карандаш-йод, и неуверенно переступила с ноги на ногу. Марк покосился на меня и прищурился.
- Давай уже, - хмыкнул он. - Говори.
- Марк, ты должен извиниться перед ним, - произнесла тихо.
Еще раз вздохнула и села рядом. Кожу согрело ощущение прикосновение к его плечу. Снова зачесался шрам.
- Башню сорвало, - Ермилин раздраженно дернул головой и устало потер пальцами уголки глаз.
Я понимающе кивнула и еще раз тихо протянула:
- Просто извинись. Он все понимает.
Марк снова хмыкнул. Бросил в костер сухую мелкую веточку, что до этого теребил в пальцах, а огонь в ответ выплюнул в воздух едва заметный красный всполох. Парень вздохнул и поднял руку, чтобы обнять меня. Я улыбнулась и положила голову на плечо, так же, как и он, продолжая заворожено наблюдать за игрой огня. Ушибленная еще утром рука немного ныла, но почти незаметно. Голова наливалась тяжестью, но виной тому тоже был не удар, а приближающаяся простуда.
- Как думаешь, кто еще это мог быть?
Тему с Егором я решила не продолжать. Ермилин и сам все прекрасно понимал и мучился, а значит, вопрос с извинениями снят: они с Егором обязательно поговорят и помирятся. А вот вопрос о том, откуда взялись еще одни преследователи и почему вдруг они сцепились между собой - оставался острым. Я несколько секунд сидела, ожидая, что парень что-то ответит мне, но он упрямо молчал.
Подняла голову и посмотрела на Марка, тот задумчиво щурился и кусал внутреннюю сторону губы.
- Марк?
Парень вздрогнул, словно не ожидал услышать чей-то голос, и покосился на меня.
- Не знаю, - невпопад ответил он.
Неправдоподобность его "не знаю" прозвучала так явственно, что даже сам Ермилин это понял. Махнул головой и свободной рукой коснулся ссадины на моем лбу. Она уже давно покрылась корочкой и даже не чесалась, а парень сочувствующе покачал головой и с участием спросил:
- Не болит?
- Нет, - я старалась, чтобы напряжение не прозвучало в голосе.
Ермилин покачал головой и наклонился. Губами коснулся моего лба и устало, но по-прежнему игриво улыбнулся. Я улыбнулась в ответ и промолчала, хотя сердце сжала рука тревоги.
Он мне что-то недоговаривает, или мне показалось?
Спустя пару минут к костру вышел Егор. Огонь отражался в его заплаканных глазах и делал их похожими на блестящие черные бусины. Он уже не всхлипывал, но на нас косился упрямым волчонком.
Костер тихо трещал, мы молчали. Со всех сторон давила непроглядная темнота, которая казалось еще мрачнее из-за света огня. Сердце Марка билось прямо у меня под ухом, а я задумчиво рассматривала Егора напротив. Мальчик сильно похудел за это время. Детские черты лица заострились и вытянулись, кожа потемнела от солнца и пыли, а волосы стали жесткими и торчали в разные стороны, словно проволоки. У Марка, кстати, волосы тоже отрасли, а вот за лицом парень умудрялся тщательно следить. Говорил, что ненавидит бороду, поэтому всегда таскал с собой бритву, и у дед Димы попросил сразу несколько, про запас. Только вот эти два дня были слишком напряженными и после вынужденного "купания" Ермилин забил на бритье. Сейчас его щеки пачкала едва заметная щетина, и он изредка раздраженно расчесывал подбородок.
