– Нам не было смысла напрягаться! – выкрикнул кто-то из юных ратников, и ученические круги вновь забурлили, на этот раз негромко.
– Так оно и есть! – повысил голос Добронрав, тем самым призывая Юных к тишине. – Точнее, так оно и было до нашего времени.
Он дождался, пока все утихнут, и с сожалением произнёс:
– Я прошу тебя простить нам недостаток ратной дисциплины на ратном же занятии, бесстрашный Эльдкнут.
Жизнь Рекущий вновь вздохнул:
– Излишняя эмоциональность суть тоже результат воздействия деградационного фактора. Деградация вызывает формирование гена эгоизма, а эгоизму свойственно рассматривать себя в контексте центра если не всей Вселенной, то окружающего макромира уж точно. И если этот макромир вдруг недостаточно хорошо прочувствовал, кто именно является его центром, в дело вступает гипертрофированная эмоциональность. Ведь эгоист не всё и не всегда может заполучить силой. Поэтому у него имеются и менее грубые средства принудить окружающих обратить на себя повышенное внимание: можно орать, вызывая опасения; рыдать у всех на глазах, вызывая жалость; хохотать так, чтобы никто не пропустил даже случайно, вызывая зависть; и так далее.
В нашем случае гены эгоизма только начинают формирование, как таковых в нашей генетике их нет, но отголоски уже появляются. На Кругах Советов мы спорим всё чаще, и споры эти продолжаются всё дольше. Нам всё сложнее дотерпеть до момента, когда тот, кто держит слово, закончит свою речь, если этот человек излагает то, с чем мы не согласны. Желание перебить проявляется в нас всё сильней, и всё меньше оное желание соотносится с причиной экономии времени. И всё больше – с причиной поскорее начать излагать собственную позицию. Деградация есть деградация, мы становимся похожи на Тёмных всё сильней.
Добронрав окинул взглядом бункер, убедился, что юные ратники согласны с его объяснениями, и продолжил:
– Именно этот факт мы начали осознавать сейчас. Споры начались задолго до твоего появления, Эльдкнут. Взрослые поколения стали обращать внимание на то, что юные поколения по всем параметрам уступают старшим. И если тысячу лет назад это уступание не выглядело столь значительным, то сейчас оно стало заметно. Заметно настолько, что его видят сами Юные.
И всё бы ничего, ведь наша задача – продержаться, и мы держимся. Однако нам досталась самая длинная опасная фаза, какой ещё не было. Пройдёт тысяча лет, но вместо скорого приближения выхода в пространство высоких энергий опасная фаза едва перевалит за свою средину. Мы стали задумываться, какими станут наши потомки через две или три тысячи лет, если падение качества заметно уже сейчас, а угрожающего времени впереди даже больше, нежели позади.
То, к чему ты призвал нас на прошлом уроке, обсуждается уже полкруга Лет. Но Лень – это весьма опасный противник, если его недооценить. Обсуждаем мы охотно, а вот взять и сразу взвинтить активность на порядок, да ещё на всю жизнь, да ещё с перспективами минимальных успехов – для Спящих это очень тяжёлая задача. Ведь все хорошо понимают, что результат будет невелик. Деградационный фактор усугубляется прямо пропорционально длительности нахождения в пространстве низких энергий. До тех пор, пока система Ярило не вернётся в высокоэнергонный космос, мы будем проигрывать сражение с деградацией. Единственное, чего мы в состоянии добиться своей высокой активностью, – это какое-то замедление деградации. Какое именно – никто не знает, ибо мы первые, кто вступает в столь затяжную опасную фазу. Но одно можно гарантировать: если мы хотим не просто пережидать, а бороться, жизнь наша уже не будет тихой, спокойной и без излишнего напряжения.
Жизнь Рекущий мгновение молчал, убеждаясь, что ничего не забыл, и обратил на командора уважительный взгляд:
– Твой урок, бесстрашный Эльдкнут, явился пусковым моментом. Нам требовалось нечто, что побудит нас перейти от слов к действиям, ибо сия необходимость назрела давно. Поэтому вся система Ярило одобряет твоё прошлое занятие. Даже несмотря на то что ты довольно обидно напомнил нам о том, что в сравнении с Сияющими мы слабаки.
– Неужели за полкруга Лет никто не смог измыслить более правильного способа, чем мой? – невольно удивился Эльдкнут. – За Экспериментом же следят миллиарды могучих умов…
Дружный смех, послуживший ему ответом, озадачил командора ещё сильней. Причём смеялись не только Юные. Добронрав и прочие Наставники не отставали от всех прочих.
– Видишь ли, доблестный Эльдкнут, – вместо негромко веселящегося Добронрава заговорил Магистр Яромир, – ответ на этот вопрос мы нашли быстро. Загвоздка была в том, что абсолютно все Сияющие, что следят за ходом Эксперимента согласно своему кастовому Уделу или же просто переживая за наши Рода, относятся к нам чрезвычайно уважительно и максимально корректно.
– Разве это плохо? – не понял командор. – Храбрецы, поставившие во имя Расы эксперимент на себе в масштабах целых Родов, заслуживают высшего уважения. Не каждый решится на подобный подвиг.
– Ты абсолютно прав, бесстрашный командор, – заулыбался Магистр. – Но дело в том, что в определённых ситуациях «всегда хорошо» – это тоже плохо. Никто и никогда не решался нас отругать, если мы давали слабину. Мы ведь не проигрываем, не портим всё и не ведём деяние миллиардов к провалу! Мы просто кое-где иногда не выкладываемся на максимум, ибо Лень. И никто нам не перечит, ведь это мы ведём Эксперимент на самих себе и рискуем собственными Родами, а не кто-то иной.
Он замолчал, позволив себе справиться с непослушной улыбкой, и закончил:
– Нас попросту никто не ругал, бесстрашный Эльдкнут. Гражданские касты относятся к нам с пиететом. А каста воинов в Эксперименте участия не принимает. Воины храбро исполняют свой Удел в космосе, мы трудимся на Землях – в общем, контактируем редко. И если иногда воинское командование присылает нам кого-нибудь для общения, то эти воины заинструктированы до полусмерти и никогда не позволят себе проявить даже малейшее недовольство нами. Ты же человек новый и оказался у нас без десяти тысяч часов соответствующего инструктажа.
– Вот почему мы добились твоего назначения на проведение занятия! – добавил Добронрав. – Там, на площади, внутри крейсера, я сразу понял, что тебя ещё не успели увешать запретами. И мы не ошиблись! Я даже не предполагал, что всё повернётся столь кардинальным образом! Ты дал нам возможность взглянуть на себя самих со стороны. Этого оказалось достаточно. Остальное мы сделаем сами. Мы справимся. Нам не привыкать сражаться с непобедимым врагом!
* * *
Ждать спасения пришлось больше пяти часов. За это время действие боевой фармакологии заканчивалось трижды, и Бхекизите приходилось вкалывать себе новую дозу. Потому что без боевого коктейля психика начинала сходить с ума от ужаса, живописуя себе перспективы навсегда остаться потерянным в мрачной бесконечности космоса. Космические расстояния столь огромны, что просто так его никто никогда не найдёт! Отсюда даже сражения практически не видно, громаднейшие взрывы выглядят крохотными вспышками слабых огоньков, колоссы линкоров смотрятся пылинками, а тысяч кораблей поменьше и вовсе не заметно вообще! Это когда ты на борту звездолёта, то расстояние в тридцать-пятьдесят тысяч километров считается чуть ли не рядом, а когда болтаешься посреди космоса без всякой техники, в одном лишь никчёмном спасательном скафандре, это немыслимая дистанция!
