Книга Позволь мне верить в чудеса, страница 2. Автор книги Мария Акулова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Позволь мне верить в чудеса»

Cтраница 2

Да только Ланцовы… Корней даже фамилию их умудрился запомнить. И только в памяти воспроизвел — тут же снова захотелось скривиться. Ланцовы были другими…

Упёртая пенсионерка и ее малолетняя внучка Анечка…

Будто услышав, что речь зашла о ней, из того самого домишки — с серой шиферной, кое-где пятнистой, крышей, деревянными оконными рамами, выкрашенными белой эмалью, местами успевшей потрескаться, с хлипкой дверью, обитой кожзамом, которую дерни только — откроется, невзирая на хилый замок, со стоптанным ногами и временем порожком — вышла та самая Анечка, держа в руках таз с выстиранным бельем.

Девушка прошла по двору, явно приплясывая, слушая что-то в наушниках, остановилась у натянутых бельевых веревок, поставила таз на усланную травой землю, стала вывешивать, периодически перекидывая с одного плеча на другое копну густых медных волос в мелкую кудряшку…

Корней и сам толком не смог бы объяснить, зачем за этим наблюдает, а главное, почему глаза оторвать так сложно, и разобраться — картина его раздражает или умиляет.

Анечке же до его сомнений было фиолетово — развешивала цветастый постельный комплект, а это был именно он, продолжая приплясывать.

Любопытно стало, а когда окружающие их хижину дома заселят — так же будет себя вести? Сейчас только строителей развлекает, риелторов, да его — Корнея — время от времени. А потом?

Вот же глупые люди… И упёртые… Зря упёртые…

Вслед за внучкой на крыльцо вышла хозяйка дома — Ланцова Зинаида Алексеевна, крикнула что-то девушке, на дом кивнула, головой покачала…

Аня же только отмахнулась, продолжая пританцовывать.

Небось бабушка пыталась вразумить внучку, вот только кто бабушку вразумил бы?

Корней лично пытался — не раз и не два. И по-хорошему поговорить приходил. И не то, чтобы прямо по-плохому, но по-честному. А по-честному жизни им уже не дадут — на месте их дома должна вырасти многоэтажка. И тут уж вопрос времени и количества потраченных нервных клеток. В первую очередь —

их

нервных клеток.

Но Ланцовы все не сдаются… Зинаида Алексеевна в Корнее даже, может, восхищение вызвала бы, если бы не его четкое понимание — зря упрямится. Согласилась бы на обмен — их дом на две квартиры в первой очереди… И горя бы не знала.

Себя обеспечила, внучку… Фактическую сироту, насколько Корней знал. И что потеряла бы? Возможность для внучки на траве валяться? Или простыни развешивать на свежем воздухе? Глупость ведь. Откровенная.

Только думая об этом, Корней каждый раз заводился. Логика упрямой Зинаиды Алексеевны оставалась для него загадкой. Но разгадать ее все же предстояло. Потому что… На месте хижины должна была вырасти высотка. Это не обсуждалось.

* * *

— Ань… Ну строители же вокруг… — Зинаида Алексеевна вышла на порог, поймала взглядом внучку, головой покачала, не выдержала…

Девятнадцать лет девчушке, а ведет себя иногда, как малый ребенок… И временами это в радость, даже гордость вызывает, ведь получается, что смогла Зинаида — вытянула малышку, детство умудрилась дать в меру счастливое, юность беззаботную, а с другой… Страшно становилось от мыслей, каким же беззащитным она оставит этого ребенка, когда ее время придет…

А ведь придет когда-то, тут без сомнений. Шестьдесят пять недавно стукнуло. То ли в паспорте, то ли по голове… Сердце колоть начинает иногда, силы уже не те, спать стало сложно… Из-за тревоги, из-за шаткости положения, из-за мучающих мыслей…

Но пока у Зинаиды находились силы каждое утро вставать, отгонять от себя упадническое настроение, учиться заново жизни радоваться. Было ведь, чему…

Вон какая красавица выросла…

Оборачивается, улыбается мельком, глазами своими зелеными стреляет, отмахивается — сначала рукой, а потом и гривой, которая делает ее еще более наивной с виду.

Цветочек, что тут еще скажешь… Анютины глазки. И Анютины кудри — новый сорт.

— Пусть смотрят, ба. Мне не жалко…

Подмигнула, продолжила безобразничать. И действительно ведь не понимает, что нельзя больше в их дворе в коротеньком платье выплясывать, что попадется на глаза какому-то недоброму мужику — и будут им Анютины слезки…

Им вообще многое теперь нельзя. С тех самых пор, как соседние дома один за другим стали скупать, а потом начали появляться трехметровые заборы, роющие котлованы экскаваторы, высотные краны…

С тех пор Зинаида жила в вечном страхе, что современный город задавит собой их мирок. В прямом или переносном смысле.

С осуждением смотрела на соседей, которые один за другим сдавались со словами: «а что мы сделаем? Мы люди маленькие, а они дело предлагают…».

И только ей одной, кажется, память о муже, этот дом построившем, а еще любовь к родной земле и свободе, которую она всю жизнь давала, не позволяли смириться с тем, что люди они маленькие, а застройщик предлагает дело… Дело, да не то, которое стоило бы.

Память дороже денег. Родной дом тоже дороже…

— Обед готов, Нют, идем…

Зинаида крикнула, вернулась с крыльца в дом, прошла через гостиную в кухню — самую светлую комнату в доме, открыла крышку кастрюльки с горячими макаронами, скользнула пару раз по ракушкам наколотым на вилку кусочком сливочного масла, взяла в руки тарелку, набрала, рядом положила две котлетки и нарезанный кружочками огурчик. Улыбнулась, на стол поставила порцию внучки, потом себе — уже без огурца и с одной котлетой. Жили они не то, чтобы прямо бедно, но сильно экономно. Не голодали, но и избытком денег никогда не страдали.

Обе привыкли давно. Анюта другого и не знала, а Зинаида всегда изменения в своей жизни старалась воспринимать спокойно. А изменений было много. Редко хороших…

Зинаида рано вышла замуж — не было и двадцати. По большой любви, которую они с Анатолием — мужем — пронесли через три десятилетия.

Довольно быстро у них родилась дочь — Анфиса. Когда-то им казалось — прекрасный ребенок, совершивший одну роковую ошибку — тоже влюбившийся раньше положенного — в восемнадцать, да только не в того… Совсем не в того… Залетный жених бросил Анфису, зная, что та беременна. Она очень долго страдала — корила и себя, и его за загубленную жизнь — свою или ребенка. Тогда ей казалось, что может быть только так. Благо, родители смогли уговорить не делать аборт. Надеялись, что у дочери со временем поутихнет обида на отца ребенка, что она найдет отраду в малыше, что совершенная ошибка не просто станет поучительной, а преобразится в победу, но случилось не так.

Анфиса провела с родившейся Анечкой, которой даже фамилия с отчеством от отца не достались, полгода. Потом же собрала вещи, оставила дочь родителям, бросив напоследок, что они настояли на том, чтобы родила, должны были понимать, что вся ответственность на них… И укатила вслед за новым залетным… С которым такая же яркая любовь… И такая же непродолжительная. А потом еще одна… И еще…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация