— У нас нет денег, Корней Владимирович. Ни на аренду жилья. Ни на санаторий. Ни на ремонт. Сейчас нужно будет на лекарства. Мы… Не потянем. Простите, но мы просто не потянем…
Зинаида извинилась за то, что так бессовестно рушит план, который озвучивал Высоцкий. Он же в очередной раз отреагировал спокойно — позволил договорить, выдержал паузу, продолжил.
— Я знаю, что у вас нет денег. Я готов взять траты на себя. Это будет компенсация за поведение моего подчиненного. Я предлагаю вам новую сделку, Зинаида Алексеевна. Но на сей раз времени на размышления у вас уже не так много. Да и мы ведь оба видели, что бывает, когда вы слишком долго думаете. Вы не оспариваете договор, не выносите произошедшее в публичное поле. Смиряетесь с тем, что случившееся — свершенный факт. Я в свою очередь обещаю, что Вадим понесет ответственность, оплачиваю лечение, помогаю получить квартиру быстрее. С ремонтом тоже помогаю.
— А Аня? — Зинаида слушала и чувствовала, что сердце начинает биться быстрее. Вот только совсем не так, как билось вчера. А будто… В надежде.
— Если я правильно понимаю, у Анны пары. Ей нужно быть в Киеве. Я могу снять на время квартиру. Если вы считаете, что ваша внучка способна провести это время самостоятельно.
Зинаида вздохнула, опустила взгляд. Голова сама собой, непроизвольно, сделала несколько движений из стороны в сторону. Она знала внучку, любила ее, видела, что Аня не по годам умная, рассудительная, но… Слишком беспечная.
Да и не только она ведь это знала. Зинаида вспомнила короткий Анин рассказ на кухне прежде, чем к ним в гости заявился Вадим… Снова вскинула взгляд…
— Я боюсь за нее, Корней Владимирович. Я не смогу ее оставить саму…
— Но вам нужно лечиться.
— Вы не думайте, я ей доверяю. Она очень сообразительная девочка. Ответственная… — Зинаида говорила искренне. Видела, что Высоцкий хмыкнул на «ответственная», но, положа руку на сердце, понимала, откуда такая реакция, поэтому решила не усугублять. — Просто…
— Просто вы считаете, что ей будет лучше под присмотром.
— Да…
Высоцкий констатировал, Зинаида выдохнула, подтверждая.
Тишина в палате висела всего несколько секунд. По лицу Корнея сложно было понять, насколько непростые мыслительные процессы происходят в голове.
— Она может пожить у меня. Квартира большая. Я там практически не бываю. Анна меня не стеснит. Единственное, я не могу гарантировать, что буду пасти вашу внучку.
— Ее не придется пасти. Она… Просто, чтобы я была спокойно. Вы… Вы хоть и отнекиваетесь всячески, но все же хороший человек. Иначе не пришли бы ко мне. Не помогли бы Ане вчера. И я уверена, что с вами ей будет лучше, чем… Одной.
— Вы снова совершаете ту же ошибку, Зинаида Алексеевна. Я не хороший человек. Вы просто хотите так думать. Я обычный человек. Мне выгодно, чтобы вы смирились с произошедшим. Я готов понести ответственность в виде трат за то, виновником чего частично стал. Мне не нужно, чтобы вы остались на улице, об этом узнали конкуренты и использовали это против ССК. Хороший человек бросился бы вас защищать. Я хочу защитить в первую очередь фирму. Поэтому, пожалуйста, не стройте иллюзий еще и на мой счет. Мы все прекрасно видели, во что превращаются ваши воздушные замки…
Это было сказано без надрыва или язвительности. Высоцкий привычно констатировал то, что думал. Но Зинаиде все равно стало горько. В первую очередь потому, что он совершенно прав. Лукавит лишь в одном — все, что он перечислил, никоим образом не отменяет тот факт, что в его поступках больше доброты, чем ему самому хочется видеть.
— Спасибо вам, Корней.
Вот только спорить Зинаида не собиралась. Вскинула на мужчину взгляд, неловко улыбнулась. Ждала ли улыбки в ответ — нет. Поэтому и не расстроилась, когда не получила. Снова просто кивок.
— Обсудите с Анной, когда она вернется. Подозреваю, девочка меня боится, — и только сейчас губы все же дрогнули — но не в улыбке, а усмешке.
— Она многое пережила.
— Я знаю. Просто спросите, не будет ли она против. Если что — предложение о съёмной квартире в силе. Я поговорю с врачом. Узнаю, сколько вам предстоит провести в больнице, и какой санаторий он посоветует. Все траты на мне.
— Мы вернем…
— Не вернете. Примете. И пообещаете исполнить свою часть договоренности.
Помешкав несколько секунд, Зинаида кивнула. В палате снова стало тихо.
Высоцкий сначала посмотрел в сторону окна, потом медленно подошел к нему, минуя пустые койки.
Вид отсюда выходил на аллею, ведущую от одного корпуса к другому. По ней, будто под заказ, быстро семеня, шла девочка Аня, прижимая к груди аптечный пакет. В отличие от вчерашнего дня, когда Высоцкий застал ее на пороге дома в совсем летнем, сегодня она выглядела уже иначе. Будто взрослее и серьезней. Вместо шорт и майки — джинсы высокой посадки и заправленная в них футболка. Рассыпанные по плечам волосы, бледное лицо, сконцентрированный взгляд, решительная походка. Такая, будто она ежесекундно принимает невероятной важности решение. И, наверное, в ее голове все так и есть. Девочка ведь далеко не дура, понимает, что ситуация у них с бабушкой аховая. Всячески пытается взять на себя ответственность, найти в себе силы, что-то решить… Вот только отчаянно отказывается смиряться с тем, что решить — не в ее силах.
— Вы не дозвонились до дочери? — оторвав взгляд от Ани, Корней снова глянул на Зинаиду. Та сидела к нему спиной, а услышав вопрос — оглянулась. Несколько секунд просто смотрела в ответ, потом вздохнула, покачала головой.
— Нет. Не берет трубку. Видимо, нечего сказать…
— Ясно. Но если вам интересно мое мнение — такое не прощают.
Корней произнес, сам толком не зная, почему поступок незнакомой женщины взбесил его почти так же сильно, как Вадима. Ведь если в случае с подчиненным причина была ясна — он подставил не только Высоцкого, но и все ССК, то со средней Ланцовой все было сложнее. Он зарекся удивляться человеческой подлости. Он понимал, что отчасти бабушка с внучкой сами виноваты. Но… Выбросить родных, практически немощных, мать и дочь на улицу — это особый уровень цинизма.
— К сожалению, Корней Владимирович, моя дочь совершила уже очень много вещей, за которые не прощают. И это — не худшая…
Зинаида не ожидала ответа. Он и не последовал. Корней снова подошел к кровати, скользнул ладонью по перилам у изножья…
— Я зайду к врачу, узнаю подробности. А вы… Поговорите с Аней. Передайте, что я буду ждать ее в машине.
Произнес, дождался кивка от Зинаиды, вышел, не прощаясь. Раскрой он дверь чуть шире — заехал бы несущейся к палате Ане по носу. Но бог миловал. Вот только ее снова, как когда-то, пришлось придерживать за плечи, чтобы не упала, впечатавшись…
— Ты так убьешься рано или поздно…
Убедившись, что катастрофа местного значения локализирована, Корней отпустил Анины плечи, направился по коридору к медсестринскому пункту, Аня же проводила его взглядом, немного хмурясь, а потом все же рванула дверь на себя, чтобы побыстрее оказаться рядом с бабушкой и узнать, что он ей сказал…
