- Конечно, - Стас встряхивает головой, а затем быстро чмокает меня в губы. – Я скоро вернусь.
За Кулагиным закрывается дверь, и Денис помогает мне напиться, поднося трубочку к моим губам.
- Прости его, - улыбается Белов. – Он бывает немного прилипчивым в стрессовые моменты. Будь его воля – он бы держал тебя на руках во время операции. А затем и все дни, что ты приходила бы в себя.
Несколько глотков прохладной воды приносят успокоение моему саднящему и сухому горлу.
- Сколько? – говорить много я ещё не рискую.
- Сколько ты провела здесь времени? – Денис дожидается моего кивка. – Пять дней. Операция прошла успешно, но ты долго отходила от наркоза. Просыпалась пару раз, но вряд ли была в сознании, - он улыбается. – В последний раз ты попыталась сжать ладонь врача с таким злобным лицом, будто хотела сломать ему пальцы. Он оценил твою силу и целеустремлённость. Ведь в первый раз у тебя ничего не получилось, но ты не сдалась.
Я почти улыбаюсь на рассказ Белова, но затем вижу у него то же самое выражение лица, что и у Кулагина. Да, он, конечно, оставался голосом разума рядом с другом, но ему тоже было плохо.
- Мы так испугались, - наклоняется он вперёд и прижимается к моему лбу своим. – Так сильно, - жмурится Денис. – Пожалуйста, никогда не оставляй нас, - в его голосе столько мольбы и надежды. – Я не представляю, что мы стали бы делать без тебя, - закусывает он губу, подавляя первые всхлипы. – Прошу, никогда не оставляй нас.
Моё тело слабо, но я все же поднимаю руку и опускаю ладонь на спину мужчины, вызывая у него хныканье. Он жмётся ко мне как потерявшийся щенок, и моё сердце разрывается от боли. Последнее, чего я хочу сейчас, это чтобы они страдали. Меня давно не прельщает мысль причинить мужчинам боль. Особенно после того, сколько обожания и ласки они излили на меня.
- Я л…
Денис не успевает договорить. Он отдаляется от меня, когда дверь отодвигается в сторону, пропуская в палату Стаса и ещё одного мужчину. Видимо, это и есть мой врач. Невысказанное признание повисает в воздухе между мной и Беловым. Но мы прерываем зрительный контакт и обращаем внимание на вошедших.
- Рад видеть вас в сознании, Мия Константиновна, - врач улыбается мне с теплым дружелюбием. – Меня зовут Вячеслав Артёмович, но вы можете звать меня просто Слава. После всего, что между нами было, это будет правильно, - он берёт мою ладонь в свою. – Надеюсь, в этот раз вы не захотите сломать мне пальцы? Просто сожмите, чтобы я мог…
Врач меняется в лице, а затем новая улыбка кривит его губы. Я выпускаю его ладонь из своей хватки.
- Вы, определённо, набрались сил, - заключает он.
Кулагин с Беловым гордо улыбаются довольные моей выходкой. Видимо я и правда натворила дел пока приходила в себя.
Затем следуют стандартные процедуры и опросы. Вячеслав рассказывает о ране и о том, как прошла операция. О том, как я заполучила ножевое ранение, он не интересуется. Либо уже знает, либо просто привык не совать свой нос в чужие дела. Что ж, эта политика спасла множество жизней.
В момент проверки швов я смотрю на своих мужчин, и их лица совершенно пусты, а глаза полны огня. Я мысленно подгоняю в этот момент врача. Им не нужно лишнее напоминание о произошедшем. Они и так достаточно себя ненавидят за то, что допустили данное происшествие.
- Что ж, всё идёт хорошо, - заключает врач в конце. – Вам ещё придётся дня три побыть под наблюдением, чтобы мы убедились в отсутствии заражения и нагноения в ране. Конечно, мы были очень аккуратны, но проверить всё равно не повредит. А потом вы поедете домой и будете приезжать к нам на перевязки. Недельки через три вы будете как новенькая.
- Ага, только с заплаткой, - мой голос звучит куда крепче, чем в начале.
- Шрам лишь напоминание о том, что вы справились с чем-то сложным, - успокаивает Вячеслав. – Вы сильная девушка, Мия. Вы должны собой гордиться.
После ухода врача Денис и Стас становятся птицами, которые парят над своим птенцом. В первый час это довольно приятно – чувствовать себя хрупкой и нуждающейся. Затем становится сложно удерживать всю эту нежность на своих плечах.
- Что случилось? – мой вопрос заставляет мужчин упасть на стулья. – Что случилось позже?
Они переглядываются, но у меня нет терпения смотреть на их мысленные диалоги.
- Даже не думайте, - предупреждаю их. – Не в этот раз. Говорите, как есть. Не надо меня жалеть.
Они практически одновременно сжимают мои ладони.
- Тебе, это не понравится, сладкая.
Глава 44
Как сложно бывает человеку принять правду. Мы пытаемся найти какие-то оправдания, утешаем сами себя и придумываем совсем уж нереальные сценарии. Только бы не видеть реальность. Только бы не понять, как жестоко мы ошиблись. В какой лживой среде обитали. Как любили тех, кого не стоило даже ненавидеть.
- Мия!
Эльвира Михайловна вскакивает, увидев меня в дверях приёмной. Она спешит обойти стол, но я не останавливаюсь. Раньше я бы из вежливости позволила женщине выйти ко мне и встать лицом к лицу. Сейчас всё моё воспитание кануло в небытие. Больше никаких попыток быть хорошей для всех.
- Стой!
Секретарша отца всё же успевает схватить меня за руку, но ей на плечи опускается другая тяжелая ладонь. Эльвира оборачивается и, сглотнув, отпускает меня. Кано выглядит грозно. Он вообще в последнее время очень злой.
- Простите меня, госпожа, - Кано опускается в глубоком поклоне.
- Простите нас, - в унисон добавляют Нэо и Шин, копируя поклон старшего товарища.
- Мы не справились со своими обязательствами и готовы понести любое наказание, - с готовностью произносит Кано.
Из рассказов Стаса я знала, что мои телохранители уже готовы совершить ритуальное самоубийство, желая искупить свою вину передо мной. Честно сказать, мои мужчины чуть сами их не удавили в какой-то момент. Но потом поняли, что их вина в моем ранении ничуть не меньше, чем вина телохранителей. Всё ведь случилось в доме, а Белов с Кулагиным были уверены в своих людях.
- Прекратите, - мой голос хоть и слаб, но уже твёрд. – В этом нет вашей вины. Я сама сделала ошибку, что пошла за той женщиной. Вы ничего не могли сделать, и я вас не виню, - оглядываю мужчин. – А если хотите помочь, то у меня будет для вас задание.
И вот теперь Кано, Шин и Нэо выполняют мой приказ, помогая мне пройти сквозь охрану. Младшие остались внизу рядом с постом охраны и центральной дверью. Им нельзя применять насилие, но один вид мужчин с пистолетами под пиджаками вселяет ужас и отбивает желание своевольничать. Кано удерживает последний рубеж в виде одной надоедливой секретарши.
Я прохожу к двери.
- Кого там…
