Я резко затормозила.
– Алиса, у нас времени нет. Доля ждет, – напомнил дракоша, высунув мордочку из зеркала на браслете.
– Лучше молчи! Я без них не уйду и убью каждого, кто встанет на пути между мной и трусами! – мои руки жадно потянулись к трусикам, как у кота Базилио в фильме про Буратино, когда перед ними поставили блюдо с жирными жареными карасями.
– Лап-табуди-ду-ду-дай! Там-пам-пам! – шепотом пропела я, ощупывая трусики. – Лап-табуди-ду-ду-дай … а скажи мне, Нистар, у тебя деньги есть? Или что тут у них вместо этого?
– Мммм… Доля ждет, – промурлыкал Милокот, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Не уйду! – помотала головой я. – Без них не уйду! Если денег нет, значит, будем действовать по старой детдомовской схеме. Возьмем во временное пользование.
– Во временное польз… украдем, что ли? – простонал дракоша и истерически забил крылышками. – Даже не думай! Не смей! Ты теперь другой человек! Нет, Алиса!
– Последние гастроли, и завяжем, – пообещала я. – Хлеб-сол клянусь! – пропела я с кавказским акцентом. – Только сейчас не мешай мне.
Умные они все! Полностью мозг мне проели, что нужно очаровать ректора. И как я буду очаровывать Горала в этих бабушкиных штанишках? Нормальный мужик при виде их сразу вспоминает поликлинику и длинную очередь на сдачу анализов. А ректор ведь, прежде всего мужик, хоть и дракон. Хотя кто их, драконов, знает? Может мне в шмат сырого мяса завернуться, как леди Гага? В любом случае, трусы мне нужны для поднятия самооценки. И для зрительного уменьшения кардашьяна, который в их белье выглядит, как настоящая Кардашьян! Я на себя в зеркало из-за этого смотреть не могу. Как разденусь – так зажмуриваюсь.
Так, вспомним-ка навыки нищего детства.
Да, воровать нехорошо, согласна. А хорошо одевать детдомовских в обноски фабрики "Большевичка", когда у одноклассников, что живут в семьях, с папахен, мамахен и сдобными булками к чайку, фирменное шмотье? Хотите или нет, а встречают по одёжке. А у некоторых такой тонкий ум, что и до его проводов дело не доходит. На первом этапе разглядывания одёжек всё и замирает. И вот мы с девочками приходили на рынок и крутились там возле вещевых развалов. Якобы мы прицениваемся да присматриваемся. А хозяева глазастые, мимо них не проскочишь. Тогда мы придумали схемку: изображаешь, что тебе плохо, падаешь, хватаясь за шмотку, и пока хозяин развала бежит за водой, тихо тыришь приглянувшуюся вещичку.
– Я на это смотреть не собираюсь! – пропищал дракоша и юркнул в зеркало на браслете. – И если тебя поймают, то я из зеркала не выйду, – из зеркальной поверхности показалась его мордочка с горящими гневом глазками. – Никогда! До конца и мира и полного развала Ковра Судьбы. Алиса, может быть, не нужно? Умоляю тебя!
Да хоть на колени становись! Если я чего решила, то так и будет. Без трусов я отсюда не уйду!
– Еще как нужно! – я огляделась, ища место куда бы изящно упасть в обморок, но так, чтобы трусики подцепить с собой в падении.
– Нет, не нужно! Правда, милая барышня, – раздался сзади мягкий мужской голос.
Я обернулась и увидела того самого незнакомца, который подарил мне цветок и с которым я встретилась в Кладовой Судьбы. Египетская сила! Я, как тот сапёр, что ошибается только один раз. Сгорела! Взорвалась! И ошметки меня разбросало по всему Ковру Судьбы. Какой позор! Никогда в жизни мне не было так отчаянно и страшно стыдно! И никогда еще мне не хотелось вдруг, за одну минуту, превратиться в кого-то другого. Я никогда себя не стыдилась. Пусть другие комплексуют. А я такая, какая есть. И пусть все прогнутся под меня, а не наоборот. Даже если бы здесь сейчас стоял золотой рыбец Демидов, я бы и ухом не повела. Можно подумать, что олигархи не воруют. И кто еще верит в эти сказки, что честным трудом можно выловить из пруда золотую рыбку, которая зубами намертво вцепилась в мешок денег, да так, что рыбьи глаза аж на лоб вылезли?
Но с ним, с этим незнакомцем все как-то по-другому. С ним мне впервые в жизни захотелось стать такой, как говорил Нистар: вежливой, тихой, скромной. Принцессой фактически. Или нет, барышней. Ведь он так и сказал:
– Милая барышня!
Какое красивое и странное слово! Как меня только не называли: и птичкой, и рыбкой, и конфеткой, и малышкой. Детский сад, кондитерская фабрика и зоомагазин в одном флаконе! И только он один назвал меня барышней. И такая теплота и уважение проскользнули в его голосе, что у меня аж душа развернулась.
И мне захотелось, чтобы он обнимал меня, а я бы млела в его объятых. И тихо лепетала глупости не потому, что мужики обожают лепечущих блондинок, а потому, что так приятно шептать милые глупости в сильных мужских руках. Ушатай… а ты откуда знаешь, Алиса, что чувствуют в таких руках, если ты в них никогда не была? И уже не будешь. Сама себе все испортила! Теперь ты для него навсегда останешься дворняжкой, что ворует трусы в лавчонке. Он тебя будет презирать и правильно сделает! А ты такая и есть. Взлететь хотела? А горб к земле тянет. Уродливый и страшный горб. И зовут его Алиса. Ну скажи ему что-нибудь. Не молчи!
– Мне не нужно… я… так… просто посмотреть, – вмиг пересохшие губы склеились намертво, и я трудом их разлепила.
– Ну почему же? – улыбнулся он. – Девушки любят приятные мелочи. Хозяин!
И от его голоса мое сердце из панталон выпало на уличные камни и пробило дыру, улетев куда-то в изнанку Ковра Миров.
– Я здесь. Чего изволите? – упитанный светло-зеленый ящер с узкими глазками подобострастно заюлил перед незнакомцем.
– Мы берем все, – незнакомец дал ему пачку оливкового цвета купюр.
– Как вам будет угодно! Сейчас упакую в лучшем виде, – хозяин схватил охапку злополучных трусов и, выхватив из кармана ярко-фиолетовый бумажный пакет, принялся засовывать их туда.
Я закрыла глаза. Вдох-выдох. Сопротивляйся, Алиса. Соври что-нибудь. Что придумать? И сволочной фамильяр, как назло, забился в зеркало. Никогда его нет рядом, когда нужно. Я открыла глаза, и… незнакомец исчез.
– Где он? – спросила я хозяина лавки. – Где тот мужчина, что вам заплатил?
– Не знаю! Только что здесь был, – ящер оглянулся по сторонам. – Вот, возьмите, – он протянул мне пакет с трусами. – Носите на здоровье!
– Я не хочу, спасибо! – прошептала я, пытаясь совладать с душившими меня слезами. – Оставьте себе!
– Не нужно ничего оставлять! – пропищал дракоша, вылезая из зеркала, и цапнул пакет, прижав его к груди. – Что сделано, то сделано! Пойдем, Алиса! – второй лапкой он подхватил меня под локоть, и полетел, увлекая за собой.
Я пробежала по узкому переулку. Мое сердце всё пыталось выпрыгнуть из груди. Наверное, и ему надоело сидеть внутри такой бедовой дуры, как я. Всё! Не могу больше!
– Стой, Нистар! – я прислонилась спиной к стене, сползла по ней и закрыла лицо руками.
Ненавижу плакать на людях. Но сейчас мне было все равно. Я заревела, как маленькая, громко хлюпая носом.
