–Требую уважения к главному символу власти академии. Что здесь, к троллям, происходит? Я буду жаловаться в большой академический совет Ковра Миров! Это злостное надругательство над Большой Печатью! Меня еще никто и никогда не швырял на пол! Какое фееричное хамство!
Раскиндык… то есть, как я взволнована и удивлена! Здесь, оказывается, есть целый скрытый мир, который мы, студентки, не видим! И печать тоже живая, оказывается. Горал молча поднял эльфа вместе с печатью и аккуратно и бережно водрузил на стол, старательно укрепив печать на массивной подставке. Пока он едва слышным шепотом пререкался с эльфом, фамильяр Горала вспорхнул на его плечо и завопил на весь кабинет:
– Возьми ее грубо, жестко и властно! Накажи строптивую! Научи покорности!
Вот зараза! Это же он его всё время науськивал на меня, а я даже не видела и не знала. Ага, сейчас! Стань в очередь, петух ты крашенный. Там до тебя куча народа стоит и не жужжит. В него стакан не бросишь, потому что он на плече у Горала сидит. На миллиметр промахнусь – залеплю в лоб ректору. Что делать? И вдруг я почувствовала, как меня что-то кольнуло в запястье. Сдерживаясь, чтобы не поморщиться, я мельком посмотрела вниз. Из браслета показался коготок дракоши, к которому была прицеплена золотая нить.
Я осторожно потянула нить, заглянула в зеркало на браслете и увидела то, что, по мнению автора той самой заветной книги, что я откопала в библиотеке, усмиряет василисков. Главное, чтобы автор заумной книги не ошибся. Если василиск этого существа не боится, тогда мне никогда не усмирить его. А вместе с ним и Горала. А учитывая, что невидимый для всех фамильяр, как выяснилось, регулярно науськивает ректора против меня, меня тогда ждет пиз… анская башня в падении прямиком на мою блондинистую голову.
– Я знаю, какое наказание будет наиболее действенным для такой строптивицы, как ты, – Горал медленно повернулся ко мне и сделал эффектную паузу.
Он сел в кресло, откинулся на спинку и улыбнулся. Лучше бы огнем плюнул! У меня от его улыбки мороз по коже пошел.
– Какое? – пискнула я севшим голосом.
– Я просто отберу у тебя заработанные на отборе баллы, – Горал погладил василиска по ярко-алому гребню. – Из чего следует, что ты неизбежно выбываешь, – он сложил ладонь лодочкой и послал мне воздушный поцелуй.
С его руки сорвался кораблик, поплыл по воздуху к янтарным стеллажам, ударился о них и рассыпался на части.
– Это нечестно! – выкрикнула я. – Так нельзя! Я была лучше всех и честно заработала свои баллы!
– Почему ты так взволнована, если влюблена в другого? – ехидно осведомился Горал – Ты, наоборот, радоваться должна, что избежишь горькой участи быть с ненавистным тебе мужчиной. И воссоединишься с возлюбленным, ради которого рисковала собой! Бедная, самоотверженная, влюбленная девочка!
Я почувствовала, как на глаза навернулись злые слезы. Держаться! Не плакать! Такого удовольствия я ему не доставлю.
– Или нет? – Горал внезапно взвился в воздух и одним прыжком перепрыгнул через стол, оказавшись рядом со мной. – Не все равно, да? – он взял меня за подбородок.
Я попыталась отвернуться, но его сильные пальцы держали крепко.
– Так да или нет, Алиса? Скажи это сейчас, и, возможно, я передумаю. А возможно, и нет. Зависит от твоего ответа. Не вздумай лгать, я почувствую. И тогда кара будет жесткой и неотвратимой.
– А у вас разве бывает по-другому? – процедила я сквозь сжатые зубы. – У вас же шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству, прыжок на месте – провокация. Какая разница, что я отвечу? Вы для себя уже все решили.
– Я жду ответа, – его голос низким рокотом прокатился по кабинету, пальцы покрылись драконьей чешуей, а ногти превратились в когти.
– Отпустите! Иначе вообще ничего не скажу! – завопила я. – Я не могу разговаривать и думать, когда вы на меня навалились!
Пальцы Горала разжались, и я попятилась. Вот так! На расстоянии в несколько шагов оно как-то спокойнее. Горал присел на краешек стола напротив меня и сложил руки на груди.
– Накажи! Брось на ковер, овладей ею и усмири! – завизжал василиск, беснуясь на плече Горала.
Всё, конец пути. Полет завершен. Экипаж лайнера прощается с вами и желает дальнейших успехов! Или я в эту минуту переломлю его, или он меня. Вдвоем мы в этой академии не поместимся. И во всем Ковре Миров тоже. Ладно, сейчас и проверим: врут или нет магические гримуары. Если врут, из этого кабинета мне в целости и сохранности не выйти. Ну давай, вывози меня Судьба моя, кривая да нелёгкая! Вдох-выдох! И… я выдернула из браслета символ невинности и чистоты – единорога, привязанного к золотой нити.
Если верить магическим гримуарам, единорог – это единственное существо, которого боится василиск. Причем боится панически. Причину страха в книжке объяснили очень странно: мол, единорог весь из себя невинность и чистота, и василиску от этого страшно. Тогда было бы логичнее посыпать василиска стиральным порошком. Но про порошок в гримуаре ничего не было. Поэтому будем работать с тем, что есть.
Я раскрутила нить, на которой держался единорог, и швырнула в василиска. Белый конь приземлился на плечо Горала и поднялся на дыбы перед василиском. Тот испуганно взвыл. Отлично! Кажется, работает. И тут единорог наклонил голову и боднул василиска рогом. Фамильяр испуганно забил крыльями и попытался взлететь. Но единорог взвился в воздух и боднул его еще раз. Василиск кувыркнулся воздухе, шлепнулся на пол, приложившись петушиной головой об ножку кресла Горала и тихонько поскуливая, пополз под стол. Получи, фашист, гранату!
Горал поежился. Он никак не мог видеть ни единорога, ни нашу безмолвную схватку c василиском. Он сейчас был не Судьбой, а обыкновенным человеком, к которому применили инструмент фатумов и фаталий. Но он что-то почувствовал. Точно так же, как простые люди чувствуют, что вокруг них что-то происходит. Я сама не раз ощущала, как в пустой комнате вдруг колыхнется воздух, словно за моей спиной кто-то стоит.
– Нервы, усталость, стресс, – успокаивала я себя.
Тогда я еще не знала, что невидимые боги судьбы колдуют за моей спиной. Это что же вообще получается? Когда мужик нам мозг выносит и не сдается, даже если мы на него в атаку идем с бронебойным лифчиком наперевес, то это не потому, что он вредный, а потому что его какая-то тля тихо накручивает? Ладно, у обычных людей фамильяров нет. Но у каждого среднестатистического мужчины в Замужикалье целый зоопарк беснуется. И кого там только не встретишь! И джинны, и львы, и змей с яблоком, и химера.
И вся эта шушера жужжит ему сразу в оба уха. А мы, женщины, не понимаем, почему мужик не сдается. Себя виним: не сексуальная, неинтересная собеседница, котлеты жарить не умею, вот и не идёт принц в мои сети. А у принца и своего мнения нет. Вместо него судьбоносная гопкомпания все решает.
Эх, мне бы такой инструмент в Москве! Чтоб мужик весь, как на ладони! Чтобы точно знать, кто ему сейчас на ушко шепчет, и этому шептуну – да по башке! Какая бы у нас женщин сладкая жизнь началась! Никаких нервов, никакого недопонимания! Глянула в Замужикалье, а там ревность-химера, сразу скромницей прикинешься, чтобы благоверного успокоить. А если он на чужую женщину возбуднет, так хватаешь молоток, и джиннам, что на мужниных штанах висят, по башке, чтоб не вожделяли. А то мы, женщины, вечно себе голову ломаем, что там наш мужчина думает и чувствует. А у большинства мужиков лицо непроницаемое, как у Чингачкука. Пойди разберись, какой бульон под черепушкой варится! И все мужчины ненавидят этот коронный женский вопрос:
