Тень сомнений и недовольства мелькает на его лице, и я добавляю:
- Я бы хотела побольше времени с Матвеем провести… Мне кажется, мы с ним нашли общий язык. Ему это полезно и мне. Вы тоже это заметили. Я ведь училась на педагога, пусть я и не такой специалист как Матильда, но я тоже могу на вас работать, чтобы не просто в комнате сидеть. Только вот из-за мыслей об отце я не могу успокоиться.
Больше ничего не могу говорить, голос заплетается и мысли туманятся. Хочется зевнуть. Хорошее успокоительное.
Как будто издалека слышу ответ:
- Хорошо. Твой отец еще в больнице. Я завтра буду занят. Тебя сопроводит Олег. Но. Твой срок пребывания здесь продлится. Я позже решу, насколько.
Пожимаю плечами, закрываю глаза.
Все удачно складывается. А на сроки его мне уже наплевать.
Я больше не буду в шпионку играть и на свои силы надеяться, а попробую пойти другим путем.
Проваливаюсь в сон.
Глава 26
После вчерашней истерики внутри пустота. Яд эмоций выжег во мне дыру, и теперь ее не заполнить…
Но ничего. Все, что нас не убивает, делает сильней. Если мне суждены эти испытания, то я их пройду.
Но… Почему на сердце такая боль? Разве пустота может быть болью? Почему в голове, на фоне всех мыслей и образов, пульсирует вопрос «за что?» и его родственник «зачем»?
Деймос уехал с самого утра, и без него я чувствую себя свободней, раскрепощённей.
За мной ходит Фобос, но я уже не переживаю из-за этого. Скормила ему завтрак, самой кусок в горло не лез. Теперь мы с ним почти друзья.
Я у Дианы. Мне с ней легко, от нее веет чистым светом - добрым, восстанавливающим. Она на кровати лежит, а я играю на пианино. Для нее и для Матвея. Он тоже здесь, за детским столиком рисует свои миры. А больше никого нет - ни Матильды, ни врачей, ни охранников.
Погружаюсь в мелодию, растворяюсь в ней, дышу музыкой. Выплескиваю в нее все, что меня тревожит, все накопившееся…
Есть только я и музыка.
Медленный, грустный ритм превращается в крещендо: нарастает энергией, агрессией, умножается, преобразует накопившееся и растворяет в мелодичном эфире.
А потом снижение накала: жалобная, протяжная мелодия. Плач потерявшегося котенка. Котенка, которого злобный пес разорвал. Тише-тише, спокойней…. Все будет хорошо… Утешение, умиротворение, гармония. Покой. Загробный…
Жму последнюю клавишу и завершаю выступление, закрываю крышку.
Когда я оборачиваюсь, у Дианы в глазах блестят слезы.
- Алика… Это необыкновенно, - она прижимает руки к груди, - я как будто чью-то жизнь прожила…
Киваю. Мы с ней на одной волне.
Она добавляет:
- Ты играла для Дэна? Я хочу, чтоб он тоже это услышал.
Дэн? Кто это?
Не сразу до меня доходит, что она имеет в виду Деймоса. Точно, он же Денис Александрович.
- Птички не поют в неволе. Деймос… то есть Денис, он… Он задумал плохое…
Я сглатываю, говорить становится тяжело.
Глаза Дианы расширяются:
- Что? Что ты имеешь в виду? Плохое для кого?
- Для меня. Я здесь не по своей воле.
Ну вот, теперь подбородок дрожит… Отворачиваюсь к окну.
- Алика, он приходил ко мне вчера. И мы разговаривали. Он рассказывал о тебе. Говорил, что тебе стало плохо. Аля… Я его знаю всю жизнь. Хоть я и многое забыла, но Дэн… У него нет плохих помыслов, уверяю тебя!
Внутренне хмыкаю, это помогает сдержать слезы. Очень часто люди даже не догадываются, какие монстры на самом деле их родные. Деймос – миллиардер. У него крупный бизнес. Это означает, что он постоянно участвует в переговорах. Уверена, он умеет держать лицо и говорить убедительно. Иначе ничего бы не добился. А Диана не выглядит ушлой, абсолютно. Она старше меня лет на пятнадцать, но я ее так не воспринимаю. Она милый, комнатный цветочек…
Поэтому она может быть искренне уверена в своем брате, а он, конечно же, не посвятит ее в свои истинные помыслы. Зачем ему ее тревожить.
В моем плане было рассказать Диане все. Про Деймоса. Я видела, как он заботлив с ней, как искренне тревожится о ее здоровье. Понимаю, что сестра ему дорога. Она могла бы помочь мне. Но… Я смотрю на нее и понимаю, что ей тоже досталось в жизни. Сын, кома…
Я сама справлюсь. Без помощи. Не буду ни на кого свои проблемы вешать.
Но про папу спрошу:
- Я тебя видела на фотографии. С Александром Васильевичем Волковым. Ты знаешь его? Помнишь?
- Что-то очень знакомое… У меня есть ассоциации, но нет четкого образа. Имя и фамилия распространенные. Все путается. Но, может быть, посмотрю на фотографию и вспомню…
Она улыбается чуть виновато. Будто извиняется.
- У меня есть фотки в телефоне. Вот только телефон… Он где-то в доме, но я не знаю, где. Мне бы его найти, я бы смогла показать.
На ее лице искреннее недоумение:
- Почему ты не знаешь, где твой телефон? Потеряла?
- Не совсем так…
- А как?
- Он… Его Деймос забрал.
- Я не понимаю…
Так, я же решила ее не вмешивать:
- Может у тебя ноутбук есть? Или телефон? Я по соцсетям фотографию покажу.
Она медленно качает головой:
- Врачи пока не рекомендовали…
Ладно, попробуем с другой стороны:
- А что с тобой произошло? Ну, после чего ты в коме оказалась? Ты знаешь? Помнишь?
- Обрывки какие-то… Дэн говорит, что я попала в аварию.
Я не успеваю спросить, когда это было. В комнату входит врач и Медведь Олег. Он обращается ко мне:
- Велено вас сопроводить в больницу.
Я поднимаюсь. Прощаюсь с Дианой, подхожу к Матвею. У него на рисунке что-то похожее на солнышко. И три схематичных человечка с улыбками. Он милый, этот мальчик, смотрю на него и внутри что-то защемляет.
Шепчу ему на ухо:
- Матвей, мы больше не увидимся. Наверное… Но я буду скучать. Мы все равно – друзья.
Он поднимает на меня глаза и четко говорит:
- Не уходи.
Удивляюсь. Я думала, он почти не понимает речь и уж тем более не говорит. Смотрю на Диану, на ее лице тоже изумление читается.
- Сынок, Алика вернется. Она съездит в больницу и приедет. Да ведь?
Ох, как мне паршиво сейчас. Выдавливаю что-то невразумительное, полуутвердительное и выхожу, не оглядываясь.
Вдогонку детский крик раздается.
