— Я дам тебе время привыкнуть к этой мысли, — заключил Кирилл.
— Вы себя слышите? — оглянулась Ульяна. — Вы же не предлагаете, вы — приказываете. Вы убеждены, что иначе, как не по-вашему, не будет.
— После моей спальни ты передумаешь, — мрачно улыбнулся Барховский.
— Не хочу я в вашу спальню! — резко переменилась Ульяна и отвернулась, чтобы выйти из кабинета.
Но Барховский поймал ее, развернул за плечи и прижал спиной к двери.
— Прекратите это! — попыталась оттолкнуть мужчину она.
— Ты так пытаешь распалить мой интерес к тебе? Но я разочарую: я не бегаю за женщинами! — прошипел ей в лицо Кирилл.
— Конечно, зачем, если они за вами табунами?! — пытаясь стряхнуть его руки с плеч, бросила Ульяна.
— Ты ведь все продумала: отдалась мне как бы невзначай, потом изображала недотрогу, а через дочь хотела подкрасться, чтобы наверняка? Ну так я заметил тебя, чего ж ты еще хочешь?! — не сдержался Кирилл.
Тут гордость Ульяны встала на дыбы.
— Ну если ты такой баран, то найди себе овцу по уму, и не лезь в душу. Достал! — яростно прошипела она и толкнула его в грудь.
Но Кирилл схватил женщину за шею, и не успела та понять, что происходит, впился в ее губы гневным поцелуем. Он властно вторгся в ее рот языком и завладел им полностью, требуя подчиниться, желая сломить ее упрямство.
Ульяна даже не успела стиснуть зубы: сначала замерла в испуге, но потом попыталась отвернуть голову, вырваться, колотя по мужчине руками куда попало и отпихивая назад. Но это оказалось непросто.
— Не смей мне отказывать! — с трудом оторвавшись от ее губ, выдохнул Кирилл, крепко схватил за запястья и завел их за спину, чтобы не расцарапала ему лицо, и снова попытался поцеловать.
От бессилия Ульяна разозлилась и отчаянно укусила его за губу. Только когда Барховский дернулся, зашипел от боли и отшатнулся, Ульяна испуганно распахнула глаза и вжалась спиной в дверь. На его нижней губе выступила кровь.
Кирилл не закричал, но его взгляд потемнел, желваки задергались. Он прищурился и коснулся губы подушечкой безымянного пальца. Затем посмотрел на него и облизал губы.
Испуганно моргая, Ульяна нашарила дверную ручку за спиной, надавила на нее и, просачиваясь в щель, еле слышно выдохнула:
— Про-простите…
Выбежав в холл, Ульяна поискала глазами ту самую арку, где была гардеробная. Глаза стремительно наполнялись слезами, и остановить это не получалось. Сдернув с плечиков пуховик, она дрожащими руками достала телефон и позвонила в такси. Машина неожиданно оказалась рядом и должна была забрать ее через пару минут. Ульяна чуть не расплакалась от облегчения.
Выглянув из гардеробной, она покосилась на лестницу на второй этаж. Промелькнула мысль попрощаться с Беллой, но она поняла, что, не расплакавшись, не сможет это сделать.
«К черту все!»— хватая шарф и выбегая из дома, подумала Ульяна.
***
Кирилл несколько раз прошелся по кабинету, чтобы усмирить злость и возмущение, наполнил стакан водой, покрутил его в руках и остановился у окна. Издалека он заметил, как к воротам подъехало такси, а спустя минуту в калитку выбежала Исаева. Он сглотнул и сквозь зубы медленно выдохнул скопившееся внутри напряжение. Гнаться за ней он и не думал. Надеялся, что у нее хватит ума вести себя соответственно возрасту, но, похоже, Исаева все еще была девчонкой. Ни одна женщина еще не истерила, когда он предлагал ей свою компанию. От этой он уже и не знал, чего ожидать.
— Что ж за несговорчивая такая? — проворчал он, морщась от боли в губе.
— Па, а почему Ульяна ушла? — недоуменно спросила появившаяся в кабинете Белла.
Стараясь не поворачиваться к дочери лицом, Кирилл закрыл глаза и потер шею ладонью.
— Ты мне скажи, почему женщина уходит, когда ее просят остаться?
Белла беззвучно улыбнулась и медленно подошла к отцу. «Так и знала, что между ними что-то происходит! Шифровщики! Но обидеть ее я тебе не дам!»
— Ого, впервые от тебя такое слышу, — заметила Белла и иронично-задумчиво продолжила — Может, ты ей не нравишься?
Кирилл хмуро покосился на дочь через плечо.
— Что? Такого и быть не может? — усмехнулась она, а потом хлопнула отца по плечу и смешливо вздохнула — Смиритесь, господин Барховский, есть женщины, которых вы не интересуете. Это нормально…
— Я смотрю, ты слишком взрослая стала? — угрожающе оглянулся Кирилл на хихикающую в ладошку дочь.
— А ты, по-моему, стареешь, раз не смог добиться такой женщины, как Ульяна, — уходя, бросила Белла.
Кирилл недовольно повернулся, но дочери уже и след простыл. Он раздраженно опрокинул в себя стакан воды и сел в кресло. «Ну все, хватит! К черту эти бабские игры! Или я ее буду трахать на своих условиях, или пусть катится! В жизни ни за кем не бегал после этой… — со злостью вспомнил о бывшей жене Кирилл. — И эта не станет исключением!»
Женщины давно стали просто доступным приложением к здоровому образу жизни и необходимым атрибутом для решения задач в бизнесе. Иногда просто развлечением, иногда одноразовым бонусом. После Ирины он больше ни одну не рассматривал для совместного проживания, даже в дом не приглашал. В его доме, кроме Беллы, распоряжалась только одна женщина — пятидесятилетняя Нина Павловна, которая вела хозяйство.
Периодически он останавливался на какой-то женщине, делая ее постоянной любовницей, чтобы не тратить время на ухаживания, но никогда не позволял ей больше, чем получать удовольствие только от его тела и кошелька. Обвинить его в чистом использовании никто не мог: любовником он был внимательным, страстным, и сам получая удовольствие от полного удовлетворения женщин. Но ни одной не позволял питать иллюзии на его счет.
Однажды разбившись о женскую подлость, узнав всю черноту женской души и собрав себя по частям, он зарекся выстраивать свой мир вокруг одной единственной и оградил себя ледяными кольями бессовестного и жесткого бизнеса. Он перелистнул ту страницу жизни, которая принесла ему только боль и разочарование, и больше никому не позволял проникнуть ни в голову, ни в душу. С возрастом в нем все больше проявлялись циничность и равнодушие к романтической стороне жизни. Он всерьез встал на ноги, у него были друзья, связи и его сокровище — дочь. Этого ему хватало…
Закрыв глаза и массируя переносицу, он снова увидел светлое девчоночье лицо Исаевой. Ее смех звучал в его доме, ее глаза искрились удовольствием при разговоре с его дочерью, и ему безумно — до щемящей боли в груди — захотелось, чтобы она улыбалась так ему. А ведь она никогда не улыбалась ему просто так, не из вежливости. Да они и не вели душевные беседы: его не разговоры интересовали. Хотя ему понравился последний ужин у нее дома, приятно, что Исаева не сопротивлялась и принимала его помощь и даже намекнула о ней. Но нужно ли было ему это на самом деле? Или достаточно просто закрыть вопрос с навязчивым желанием заполучить эту женщину в свою постель? Он и сам не понял, когда решил, что хочет этого.
