— Какая ледышка, — беззвучно проговорил он.
Она ощущала, какой он горячий, и от разности температур, и от волнения, по руке не переставая, волнами бежали электрические мурашки, от которых ее плечи непроизвольно вздрагивали. А тиран еще и издевался, поглаживая ее ладонь пальцем.
Когда из лифта начал выходить народ, одной рукой Барховский пробрался под ее пуховик, крепко ухватил за ремень на джинсах и отодвинул от выхода. Ульяна попыталась освободиться, но не получилось. Она даже пискнуть не могла и посмотреть на него с укором тоже, не выдав присутствующим, что между ними происходит. Единственное, чему она сейчас радовалась, — в лифте не было никого из «АртЭкс». «И ведь знает, гад, что я не устрою сцену перед всеми!»— возмущалась Ульяна, придумывая самые изощренные способы мести.
Лифт остановился на этаже издательства, но Барховский и тогда не выпустил ее ремень. Она даже не дернулась, делая вид, что ничего не происходит. А когда на других этажах вышли оставшиеся пассажиры и дверь закрылась, Ульяна ощутила себя в ловушке.
Кирилл, не отпуская женщину, мгновенно пересек лифт к панели управления и, нажав кнопку «стоп», немедля прижал недотрогу к стене.
— Ты подумала? — выдохнул он ей в лицо, впитывая ее жадным взглядом.
Ульяна уже испуганно вжималась затылком в стену, боясь его действий и что сама не сможет устоять: чувствовала, что он сделает в следующее мгновение. И не ошиблась.
Барховский одним быстрым жестким движением стянул с нее шапку, запустил пальцы в волосы на затылке и притянул к себе.
— Даже не думай кусаться! — горячо прошептал он и впился в ее губы.
Ульяна потерялась в этом поцелуе. Никакого сопротивления. Просто не могла отказаться. Она жаждала его. И ответила со стоном и дрожью.
Чем дольше его ненасытный язык сплетался с ее, тем больше она задыхалась и не хотела, чтобы это заканчивалось. Воспаленное дыхание отлетало от стен лифта эхом и врезалось в них обоих, пронизывая словно ультразвуком. Его рука уже пробралась под пуховик, расстегнув его, и, прижимаясь к оголенной коже между ремнем и тонкой майкой, двигалась вверх. Когда его пальцы властно сжали ее грудь, Ульяна готова была отдаться демону прямо в лифте. И ей было плевать на все нельзя и против и что будет потом…
И только когда Барховский оторвался от нее, так болезненно, словно вместе с кожей, она чуть не застонала от досады. Но услышав его смешок, быстро отрезвела.
Кирилл отстранился, хищно пригладил волосы на висках пятерней и, все еще тяжело дыша, произнес:
— Ты не можешь мне отказать, — нажал кнопку «Пуск» и, поправив пальто, отвернулся к двери.
Дыхание Ульяны окончательно сбилось. Она и не спорила: не могла, и от этого понимания сердце ныло, а низ живота стягивало горячими тисками разочарования.
Двери открылись на последнем этаже.
— Заберу тебя в шесть. И не думай сбегать, — не оглядываясь произнес Барховский и вышел.
Ульяна поежилась, погладила себя за плечи и, нажав кнопку своего этажа, бессильно прислонилась к стене. Закрыв глаза, уронила затылок назад и захныкала, как маленькая девочка, которая всегда жила в ней, а сейчас будто все чаще начала проявляться — обиженная, угнетенная, бессильная, незрелая и глупая.
«Что же мне с тобой делать, Улей? — спросила она себя. — Как мне тебя защитить?»
В свой кабинет Ульяна входила уже собранная, строгая и с новым видением постера к романтическому шоу одного из заказчиков: «К черту, розовые сопли, будет отчаянный хард экспрешн!*»
Пройдя к своему столу, Ульяна наткнулась взглядом на огромный букет сине-голубых ирисов.
«Когда он успел?!»
Она оглянулась — коллеги были заняты работой и после ответа на приветствие даже не подняли голов.
«Холодно-голубые, — задумчиво прищурилась она, гадая, почему душегуб выбрал эти цветы. Бросив сумку на край стола, она присела и быстро набрала в поиске значение ирисов. — Чистота и защита… Или я притягиваю за уши, или он хочет сказать, что его помыслы чисты?.. Бред!»
Ульяна откинулась в кресле, еще немного полюбовалась цветами и, посчитав, что придает ненужное значение обычному жесту охотника, язвительно проворчала:
— А где же конфеты?
— Конфет не было, но там записка. Она выпала, я положил под клавиатуру, — улыбнулся сосед Иван.
Ульяна выдавила неловкую улыбку коллеге и подняла клавиатуру. На маленькой открытке были номер телефона и надпись: «Буду рад встрече! Геннадий».
Она едва сдержала громкий выдох то ли облегчения, то ли разочарования и, вытянув шею над монитором, громко сказала:
— Девочки, тут цветы от какого-то Геннадия. Это точно не мне.
— Снова не тебе? — улыбнулась Айгуль.
— Тебе, тебе, — поднялась Антонина, прошла за перегородку Исаевой и уже тише напомнила — Ты же согласилась на свидание с братом моей подруги? Это от него. Его зовут Гена. Он ждет твоего звонка.
«Гена крокодил, — почему-то сразу подумалось Ульяне. — Какое свидание? У меня что — амнезия?»
Она притянула Велину за рукав и прошептала на ухо:
— О чем ты говоришь?
— Ты же была не против знакомства с мужчиной. Помнишь? На фуршете Бута говорили, — недоуменно свела брови Антонина.
Чтобы не выставить себя в глупом свете, Ульяна изобразила узнавание и улыбнулась:
— Точно. Просто не ожидала.
— Вот и набери его, когда будешь готова. Он замечательный парень, старше тебя, конечно. Но для мужчины это даже хорошо.
— Старше, это сколько? — хмуро покосилась Ульяна.
— Не бойся, не старый. Около тридцати пяти, — уверенно ответила Антонина, подмигнула и отошла.
— Боже, — беззвучно выдохнула Ульяна и опустила лоб на стол.
«Ну да, конечно, как я могла подумать, что это цветы от Барховского? Это же всего лишь ирисы… Слишком мелко», — саркастично подумала она, а потом вспомнив, что обещала себе не зацикливаться на нем, отодвинула милые цветы на другой край стола и сосредоточилась на работе.
***
Сразу после видео-чата с очередной заказчицей, Ульяну вызвал к себе директор. Неожиданно для нее в кабинете оказался и Барховский. Он вполоборота стоял у окна, в привычной манере одной рукой играя телефоном, другую — прятал в кармане брюк. Сердце Ульяны неровно затрепыхалось в груди, как дикая птица в клетке.
