***
Ульяна проснулась от легкого шума. Открыв глаза, почувствовала аромат кофе и, жмурясь, потянулась. Все тело ломило от неутомимого ночного секса.
Подняв голову, она увидела Барховского. Босой, в одних боксерах он пил кофе у окна и был всецело сосредоточен на переписке в телефоне. Часто сведенные брови и от этого легкий залом меж них, прищуренный пронзительный взгляд и обычно снисходительная ухмылка невольно вызвали настороженность. Поэтому Ульяна тихо поднялась и незаметно, на носочках, прошла в ванную.
«Вот и наступило утро», — с досадой вздохнула она своему отражению в зеркале и поежилась от тревожного ожидания начала дня.
Не успела повернуться к ванне, как горячие крепкие руки подхватили ее за бедра и приподняли над бортиком.
— Кофе? — выдохнул Кирилл и прижался губами к горячему месту за ушком.
— Нет, — беззвучно улыбнулась она, оттолкнулась и обняла его за шею. — Тебя!..
И ликующая радость овладела Ульяной, когда она захватила его губы в свой плен.
Это утро стало особенным для нее. Они были одни во всем мире. Полная тишина в мыслях, умиротворенное журчание воды и воспаленное дыхание обоих…
И будто не было ни сурового бизнесмена, ни московского общества, ни разницы между ними… ни Риты, ни Ринаты, ни кого-то другого… Он был только с ней и только ее. Он настолько чувствовал Ульяну, казалось, читал мысли. Делал все, что приносило не просто удовольствие, а буквально разделяло ее на атомы от блаженства. Его язык выписывал такие узоры на клиторе, что Ульяна забывала, как дышать, и под конец уже кричала от изнеможения. Острый язык и горячие губы сменяли ловкие пальцы, и снова внутри нее взрывался фейерверк ярких искр.
Сегодня Барховский не дал инициативы Ульяне, и все делал сам, доводя ее до предела и отбирая последние силы. Из душа она не смогла выйти самостоятельно: ноги дрожали, а силы словно утекли вместе с водой. Еще несколько минут он ласкал ее влажное обнаженное тело в постели, разглядывая его в утреннем свете, то обжигая языком, то слегка метя зубами, будто присваивая…
А со звонком его телефона реальность вернулась: понедельник… офис… дела…
Короткий завтрак, быстрые сборы, и белый «ниссан» уже вез их по московским пробкам.
Барховский, едва сев в машину, сразу погрузился в работу. А Ульяна со смешанными чувствами молчаливо смотрела в окно: то ли что-то забыла дома, то ли потеряла себя.
За это утро они едва ли перемолвились двумя словами. Она даже не понимала, что будет дальше. «А может, нам и говорить не о чем? Поэтому нас связывает только секс… А что еще? И все скоро закончится, когда его нечем будет удивить, — плавала Ульяна в смутных мыслях, но уже принимала их со смиренной тоской. — Я буду спать с ним, пока он этого хочет… Никаких сил нет сопротивляться… А может, и не надо?.. Главное — не допустить, чтобы в офисе об этом узнали. Никаких публичных встреч, никаких намеков и улыбок… Как об этом сказать ему?»
Всю дорогу к деловому центру они ехали молча, каждый занятый своим делом. Но за пару кварталов Ульяна попросила Влада остановиться и высадить ее.
— У тебя здесь дела? — мгновенно отвлекся от ноутбука Барховский, лишь мельком взглянув в окно.
— Хочу немного подышать воздухом, — избегая прямого ответа, сказала Ульяна.
— Меня еще ни одна женщина не стеснялась, — проницательно заметил тот и снова вернулся к экрану. — Непривычное ощущение.
— Я не тебя стесняюсь, — тихо начала оправдываться она. — Просто…
— Просто трусиха, — категорично заключил Кирилл и недовольно захлопнул крышку ноутбука. — Влад, останови даме в безопасном месте.
С неловкостью Ульяна бросила быстрый взгляд на Влада и отвернулась к своему окну.
Влад остановился за перекрестком. Барховский тут же вышел, открыл дверь Ульяне и подал руку.
— Спасибо, — проронила она, не поднимая глаз и ежась от неожиданной прохлады.
— Я наберу позже, — бросил Барховский и отступил, пропуская ее на тротуар.
Ледяной порыв ветра дунул в спину, и распущенные волосы Ульяны плотной занавесью закрыли лицо. Она сделала шаг в сторону и, не заметив несущегося на самокате парня, едва не упала, когда тот практически врезался в нее.
Ульяна зашипела от удара в колено и, уронив сумку, отпрыгнула на одной ноге в сторону. Барховский вне себя от злости схватил растерявшегося парня за грудки и, прорычав ругательство, тряхнул его с такой силой, что тот прикусил язык.
— Кирилл, не надо! — испуганно вскрикнула Ульяна, одной рукой держась за колено, другой — схватившись за пальто Барховского.
Кирилл опустил парня и раздраженно мотнул головой в сторону, чтобы тот убирался с глаз долой.
— Из-извините, — проблеял парнишка и, схватив свой самокат, ринулся к пешеходному переходу.
Ульяна уронила руку, растерянно огляделась и глубоко вздохнула, чтобы успокоить зачастившее сердце.
— Приспичило тебе выйти здесь! — бросил Барховский, подал ей сумку и, резким движением запахнув пальто, сел в машину.
Прижав сумку к груди, глядя сквозь пространство перед собой, Ульяна стояла на месте еще пару минут после того, как отъехал «ниссан». Еще несколько парней и девушек на самокатах объехало ее на тротуаре, а ей не хотелось двигаться с места. Она слушала шум машин, сигнал светофора, голоса проходящих людей и не понимала, почему все это происходит с ней, зачем позволяет этому быть. А потом, сунув наушники в уши и подняв воротник пальто, прихрамывая, Ульяна медленно пошла к деловому центру.
На ресепшен ее встретил уже другой мужчина, не Федор. И ей стало обидно, что она потеряла такого собеседника, который делал каждое ее утро немного приятнее, рассказав какую-нибудь забавную и обязательно добрую историю. И где он только их брал?
Лобби издательства встретило ее разбросанным по полу конфетти и поздравительной растяжкой: «С днем рождения, Рината!». Только тогда Ульяна виновато вспомнила, что у Маевской день рождения. А ведь она хотела сделать ее любимый манговый десерт, и напрочь забыла.
«Все с ног на голову из-за этого душегуба!»— сердито подумала Ульяна и сразу отправилась на кухню за кофе.
Она жутко не выспалась. Не жаль было променять часы сна на то, что происходило ночью, только теперь все настроение вынесло вместе с раздражающим поведением Барховского, и голова гудела от напряжения. Он вел себя так, будто в чем-то обвинял ее. «Только в чем я виновата? Что не хочу сплетен? Ах, боже, какие мы нежные!»— возмущенно думала она.
