«Ой, как страшно, — усмехнулась она. — Только Барховский и здесь тебя превзошел…»
— Мой ответ — нет, — аккуратно ставя перед ним тарелку с солянкой, ответила Ульяна.
Маслов раздраженно скрестил руки на груди.
— Знаешь, Юра рассказал, что ты тут с двумя крутишь.
— Юра? — прыснула она и чуть не пролила свой суп.
Аркадий уже был не на шутку зол. А Ульяне стало так смешно, что она напряженно сжимала губы, чтобы не рассмеяться тому в лицо.
— И что еще он тебе наговорил?
— Что второй — большая шишка и тоже молокосос!
— Ну, во-первых, он не молокосос, во-вторых, он и не ухаживал, — даже оскорбилась Ульяна. — Ну а, в-третьих, какая тебе разница?
— Какая мне разница? Я люблю тебя! — возмущенно крикнул Аркадий и вскочил из-за стола.
Его полотенце ослабло и соскользнуло с бедер. Ульяна невозмутимо перевела взгляд на его причинное место и отвернулась, чтобы скрыть усмешку: до душегуба ему было очень далеко.
— Может, ты оденешься? — глядя в окно, спокойно предложила она.
— Раньше тебя это не смущало! — снова выкрикнул он.
— Раньше надо было кричать о любви, например Терентьеву, а не расписывать тому в красках, что мне на пенсию пора, — иронично выдала Ульяна. — А сейчас сбавь тон. Я больше не твой котенок, которого можно пинать по углам.
Аркадий чуть не подавился слюной, схватил полотенце с пола и бросил на стул. А потом широкими шагами прошел к своей сумке и нервно вынул белье и майку.
Когда он вышел из ванной, Ульяна уже доедала солянку. Он остыл, и в глазах мелькало сожаление.
— Я был слишком прямолинеен, согласен. Но ты тоже хороша, сразу прыгнула в постель к другому! — присел он и поставил локти на стол.
— Я так поняла, Юрий тебе свидетелей предъявил? — усмехнулась она.
— Да хватит ерничать, Ульяна!
— Мы что, будем выяснять отношения, которых больше нет?
— Послушай, котенок, — с досадой поднялся он, обошел стол и присел перед ней. — Я же все хочу вернуть…
— Для начала прекрати называть меня этим дурацким прозвищем, — тряхнула головой Ульяна, поднялась и встала у окна.
— Значит, ты вернешься ко мне? — с надеждой выдохнул тот.
— Нет, начинай новую охоту.
— А если я не охотник? — осторожно положил ладони на ее плечи Аркадий.
— Знаешь, за всю жизнь мне попадались только три типа мужчин: слабаки, охотники и игроки. Если ты не охотник, остаются два варианта.
Аркадий опустил руки и вытянулся.
— Я не слабак. Ты знаешь!
— Пожалуй, нет. Значит, продолжаешь играть, — заключила она.
— Чем больше фишек, тем интереснее! — сердито бросил он.
Ульяна смерила его равнодушным взглядом и снова отвернулась. Маслов всегда любил задористые речи, цеплял этим клиентов, и ее когда-то… Но не теперь.
— А если они закончатся?
— Всегда можно выиграть новые…
— И что ты хочешь выиграть сейчас?
— Предлагай, — нервно улыбнулся он, начиная уже думать, что зря приехал. От той покорной и тихой Ульяны не осталось ничего. Если она сейчас позволяет себе дерзить, то, что будет потом?
— Чтобы предлагать, надо иметь интерес выиграть по-крупному, — со скукой ответила Ульяна.
— Не понял?..
— Продолжаю твою метафору, — пожала плечами она.
— Ты и не представляешь, что я могу тебе предложить! — с чрезмерной бравадой процедил Аркадий, чтобы она пожалела, что отказывает ему, а потом он поставит ее на место.
— Ты прав, не представляю. Только я совершенно уверена, что ничего не хочу от тебя. Гейм овер, — спокойно произнесла она и оглянулась через плечо.
— Да, верно сказал Юрий — Москва тебя изменила, а этот московский ловелас крепко тебя зацепил, — усмехнулся Маслов.
Его губы скривились в ядовитой насмешке, но за годы знакомства с ним Ульяна знала, что он глубоко оскорблен. И если его задеть еще сильнее, то разразится уничижительная буря. А ей бы сейчас разобраться со своим сквозняком в голове.
— Это всего лишь новая игра, — задумчиво ответила она, отвернулась и приоткрыла окно. «…Которая уже закончилась…»
— Ты, вообще, соображаешь, что ты теряешь? — повысил тон Маслов, не сумев вытянуть из нее хоть какую-то реакцию, хоть как-то разозлить.
— Угу, — уже слушая его вполуха, протянула Ульяна. «А что, если мне спокойно поискать другую работу, чтобы сменить квартиру, а пока выйти в офис, и наплевать на всех? Я ни в чем ни перед кем не виновата. Если и могла, то только перед Ринатой. Но, кажется, вопрос закрыт — они друзья! Тогда почему я должна оправдываться перед теми, кто хочет меня обсуждать? Или чувствовать себя неловко? Интересно, после всего обратит ли он на меня свой величественный грозный взор? И что в конце от меня останется: циничная стерва или сердце в руинах?..»
— Ульяна! — неожиданно дернул за локоть Аркадий.
Она оглянулась с широко раскрытыми глазами и недоуменно окинула его сверху вниз.
— Ты, вообще, меня слышишь?
Ульяна покачала головой и вздохнула:
— Оказывается, ты всегда так много говорил. Скажи четко и коротко: зачем приехал?
Дар речи как отшибло. Аркадий смотрел на нее, как на полоумную, несколько долгих минут. А потом молча прошел в прихожую, оделся, взял сумку и вышел из квартиры, четко и коротко хлопнув дверью.
Ульяна снова выглянула на улицу. «Мокрый снег! Завтра пойду покупать новые ботинки… Вот те, на толстой платформе по типу челси, круто будут смотреться с пуховиком… Барховский бы оценил…»
И опять с тоской поймала себя на мысли, что хочет ему нравиться, хочет, чтобы он «втрескался по самые уши», «втюрился», «влип», «запал»… Но понимала, что это отголоски стремительно ускользающей надежды.
34
Приглашение Киреева на вечернюю партию покера было отвергнуто Кириллом с особым раздражением. Артем и Рината остались раздосадованными. Он не явился на запланированный обед, а на переговорах по слиянию издательств «АртЭкс» и «НовоРос» был грубым и бескомпромиссным. Руководство «НовоРоса» было поставлено в жесткие условия и засомневалось в выгодности контракта, но решение еще не приняло.
— Я не знаю, что у тебя там случилось, но ты как с цепи сорвался. Мог бы и помягче с Черняевым, — укорил Бут, когда Барховский вышел на конференцсвязь с ним и Киреевым.
— Терпеть не могу мямлей. Если откажется, нам не нужен тонущий корабль, пусть и с большими мощностями и высокой репутацией. Кадры решают все, — категорично выдал Кирилл, бросая пальто на сиденье «ниссана».
