— Больше нет, — оглянулся вполоборота он. — Я не вожу отношения с женщинами, которые играют на нескольких полях.
— Нескольких полях?! — оскорбилась она и, словно копье, вонзила в мужчину ледяной немигающий взгляд. Но на лице того ни одна мышца не дрогнула: черствый, циничный, эгоистичный тиран. — И ты — высококвалифицированный юрист — судишь обо мне только по словам личного водителя?
— Я хорошо разбираюсь в людях, — насмешливо ответил он.
— А женщина — это вселенское зло, и ей верить — себя не уважать! — съязвила она, но так хотелось закричать: «Какой же ты самовлюбленный идиот!»
— Ты просишь о доверии? — будто удивился он.
Но, нет, Ульяна знала: он указывал ей на ее место и от этого получал удовлетворение.
— Он всего лишь попросил накормить его и сходил в душ! — не сдержалась она, выбрасывая руку с указательным пальцем в сторону. — Что же я буду выгонять человека, который приехал просто поговорить?
— Накормила? — иронично повел бровью Барховский.
— Знаю, как это выглядит со стороны, но…
— Разве я сказал, что меня это интересует? — оборвал Кирилл и полностью повернулся к ней.
Ульяна растерянно прикрыла рот. Стало так тошно, оттого что она все еще пытается оправдаться перед ним, чтобы он был лучшего мнения о ней. Но не могла заставить себя повернуться и уйти. Жар в груди мешал дышать и сосредоточиться, чтобы сохранить остатки самообладания и достоинства.
Она опустила руки, взгляд зацепился за какую-то соринку на полу. Внутри как-то все опустилось, и стало все равно.
— Я проявила обычную вежливость и гостеприимство к человеку, с которым когда-то была близка, — тихо, но уверенно проговорила Ульяна. — Так поступают все нормальные люди. Мне жаль, что ты иного мнения…
— Была?
— Да, была, — нехотя подтвердила она и беспомощно посмотрела на дверь, будто именно она удерживала ее в кабинете.
— Какой мужчина расхаживает полуголым по квартире женщины, которая на него обижена? — насмешливо задумался вслух Барховский.
Ульяна замерла: «Он что, ревнует?!»
— Я не обижена на него, — возразила она, разглядывая его лицо, чтобы найти подтверждение своим подозрениям, а сердце предательски зачастило.
— Не обижена, — с усмешкой повторил тот.
— Нет. Я просто ничего к нему не чувствую…
Она произнесла это и будто выдохнула напряжение всех этих дней, раздражение, злость. Они просто вышли вместе с воздухом и оставили легкость и какую-то смиренность. Ульяна больше не хотела оправдываться.
— Извини, но полагаю, нам больше нечего друг другу сказать…
Она сделала шаг к двери, но Барховский мгновенно оказался рядом, повернул за плечо, взял за подбородок и взволнованно мазнул по губам большим пальцем.
— Хочешь в ресторан? На Кудыкины горы? Куда скажешь, только перестань убегать от меня, — хрипло выдохнул он.
Грудь Ульяны стянуло от тревоги. Он говорил совсем не ласково, и взгляд его не был умоляющим, но тепло пронизывало ее через такое небрежное касание пальцев, и она поняла, что не может уйти.
— Что еще ты не сказал? — опустив глаза, спросила она.
— Не то место, — покачал головой он. — И я безумно хочу есть.
Ульяна беззвучно вздохнула, отстранилась и затянула пояс пальто.
— Я тоже…
Барховский не медлил, на ходу надевая пальто, он набрал Влада и обозначил маршрут.
35
Они ехали молча.
Ульяна разглядывала набережную и небоскребы «Москва-Сити» и беспокоилась, что Барховский передумает и повезет ее к себе, но Влад свернул к высоткам.
Прямо с парковки они поднялись в ресторан «Сиксти» в башне «Федерация. Запад». Уже у входа Ульяна осознала, что это заведение класса «Люкс». Только от одного вида интерьера дышать стало трудно. Но посетителей было мало. Однако почти все столики были зарезервированы.
Их посадили за небольшой столик для двоих у панорамного окна, из которого открывался вид на Москву-реку, отель «Рэдиссон» на Кутузовском и на весь центр. Чуть в стороне негромко играли живые саксофон и гитара.
Ульяна с внутренней растерянностью переводила взгляд с одной точки зала на другую. Место вызывало стойкое ощущение, что она не в своей тарелке: метрдотель, которая провела их к столику, вела себя снисходительно вежливо, официанты выглядели чопорными, безупречно вышколенными, а те немногие посетители были явно не ее круга. Хотя многие люди, причисляющие себя к высшему свету, едва ли могут отвечать всем его критериям. Она же чувствовала себя здесь не то что неравной, а просто чужой. И даже знание, для чего служит каждый столовый прибор на столе, не делало ее ближе к этому миру. Он был искусственным, мертвым, как и те деревья, что стояли по залу в качестве декора.
«Уверена, что та накрахмаленная дама не знает, для чего ей вилка с тремя зубцами», — подумала Ульяна, заметив женщину в деловом платье явно не Made in Turkey, с идеально уложенными волосами, степенно вылавливающую устрицу из раковины обычной вилкой.
Официант принес меню и улыбнулся:
— Рад видеть вас, Кирилл Александрович, и вашу спутницу! Захотели полакомиться стейком из форели?
— Не уходите, — снисходительно кивнул Кирилл, взял меню и в напряженной задумчивости уставился в него.
Ульяне было все равно, что есть: глаза читали, но она и половины не понимала от смятения. «Не то место он выбрал для разговора: не расслабишься».
— Тебе помочь с выбором? — любезно предложил Барховский.
— Что-нибудь простое, традиционное, — облегченно выдохнула Ульяна.
— Паста с грибами?
— Удачный выбор, — благодарно улыбнулась она, не поднимая глаз.
— Тальятелле с трюфелем, буратту, стейк из форели, гребешки — только на гриле, и бутылку «Сен-Ромен», Алан Гра, Бургундия.
— Я не буду пить, — сразу предупредила Ульяна.
— А замуж за меня пойдешь? — не отводя глаз от меню, спросил Барховский.
Ульяна мельком покосилась на официанта, который растянул широкую счастливую улыбку, но, заметив ее растерянно-тревожный взгляд, тут же сухо кашлянул и дежурно-услужливым тоном спросил:
— Что-нибудь еще?
Кирилл молча захлопнул меню, отложил на край стола и внимательно посмотрел на Исаеву.
— Поторопите шеф-повара: мы голодны.
От неловкости Ульяна коснулась ладонью лба, будто болела голова, и пыталась заставить себя дышать нормально. Но не выходило. Кончики ушей начинали гореть, и в груди пекло от неопределенности.
— Сегодня мало посетителей. Блюда приготовят быстро, — проговорил официант и отошел.
