«Хорошо!»— терпеливо вздохнула Ульяна и присела.
К столику сразу подошел официант.
— Вам, сюда подать чай, Кирилл Александрович?
— Закажете что-нибудь? — не обращая внимания на парня, но внимательно глядя на женщину, спросил Кирилл.
Ульяна мягко улыбнулась официанту и спросила:
— У вас чай не пакетированный?
— Нет, что вы, — усмехнулся тот, но поймав на себе посерьезневший взгляд гостьи, сразу принял обычную дежурно-вежливую мину.
Ульяна и сама понимала, что это не столовая и не дешевое бистро, но как-то растерялась. А Барховский продолжал сканировать ее непроницаемым взглядом.
«Ляпай, но уверенно! У них это называется эксцентричностью…»— вспомнила она слова Людмилы из фильма «Москва слезам не верит».
— Увы, бывает, — тихо заметила она. — Зеленый чай с мятой.
— Что-то еще?
Ульяна терпеливо посмотрела на официанта.
— Может, меню посмотрите?
Она молча покачала головой, чувствуя, что не понимает, почему ей так сложно здесь и сейчас, почему не знает, как себя вести. Вроде бы и ничего не должна Барховскому, и вместе с тем он вызывал у нее странную скованность, а из-за этого и раздражение.
— Ваш фирменный десерт… — теряя терпение, заговорил Кирилл.
«Если сейчас он скажет «этой женщине», я выцарапаю ему глаза!»— подобралась Ульяна и вдохнула для смелости.
— …моей коллеге, — неожиданно договорил тот.
Она даже почувствовала досаду, что он не дал ей повода как следует разозлиться, а потом встать и уйти.
Пока официант раскладывал на столе приборы, оба молчали. Исаева смотрела на реку, а Кирилл задумчиво разглядывал ее. Он прекрасно слышал, о чем она говорила с Петром Аловым, когда обедал за соседним столиком позади них, и был удивлен ее осведомленностью во многих вопросах и таким искренним участием.
— Расскажите о своем опыте работы.
Ульяна перевела подозрительный взгляд на Барховского и спросила:
— Дизайнером?
— Вы ведь не только дизайнером работали? — расстегнув пиджак, Кирилл вальяжно откинулся в кресле.
Она отвернулась к окну и скрестила руки на груди: «С какой стати?»
— Вас не удовлетворила моя работа?
— Я задал вам конкретный вопрос. Не увиливайте, Ульяна Олеговна.
Тон, не терпящий пререканий, лишил Ульяну выдержки и излишней скромности. Она перевела на мужчину прямой взгляд и скопировала его позу в кресле.
— Я не увиливаю, а не понимаю цели вашего вопроса. Мой опыт — это мое прошлое, и оно никак не связано с настоящим, — спокойно ответила она.
Кирилл ухмыльнулся и чуть придвинулся к столу.
— Хорошо, расскажите о себе. Или предпочитаете держать интригу?
— Нечего рассказывать. Обычная провинциалка, как вы заметили однажды, — с той же снисходительностью, с которой говорил сам Барховский, проговорила Ульяна.
— С характером, — усмехнулся тот.
— Ну что ж, раз вы такой любопытный, — придвинулась к столу она и снова пристально посмотрела ему в глаза. — Интеллект в пределах среднего, общительна, прямолинейна, круга среднего, комплекции средней, интересы, как у среднестатистической женщины средних лет… Что-то еще?
— Как много среднего, — насмешливо прищурился Кирилл, понимая, что Исаева провоцирует его.
Выставив локти на стол, сложив одну ладонь под другую и поставив на них подбородок, Ульяна улыбнулась:
— Не всем же быть «Светом очей».
— Насчитал уже три булыжника в мой огород, — улыбнулся Барховский.
Она сузила уголки глаз и мягко проговорила:
— Ну что вы, всего лишь галька. Полезно бывает смешивать почву с камешками: воздух легче циркулирует.
— Вы и сельхознауки изучали?
— Я выросла в сельхозкрае.
То, как она это сказала, как держала голову, осанку, как щурила свои необыкновенные глаза, Кирилла снова позабавило.
Нет, Исаева точно не была провинциалкой в полном смысле этого слова. Даже не так проста, как ему показалось сначала, и не так прямолинейна, как заявляла, с характером, безусловно, но держать себя умела. Ему определенно нравилось, как она отвечает на колкости, сохраняет достоинство. И его захватил интерес: насколько силен ее самоконтроль, как быстро он сможет вывести ее из себя и она проявит свое истинное лицо.
Кирилл знал лишь несколько женщин, преданных своим принципам и глубоко порядочных даже в условиях современных рыночных отношений, вели они себя по-разному, но никогда не теряли уважения в его глазах. «А что эта из себя представляет? Немного провинциального налета, хитрости и вышла покорять столицу? Не могу понять… Да, дизайнер — без вопросов: Бут отхватил приз… Но строит недотрогу — марку держит? Может, и переспал бы с ней разок — экзотика…»
— Видно, в вашем возрасте патетике уже не выветриться, — не удержался Кирилл.
Ульяна вытянулась: он наступил на больную мозоль, да еще так по-хамски.
— А ваши бесцеремонность и эгоизм, очевидно, только расцветают? — прямо ответила она, раз уж он перешел границы такта.
— Эгоизм? — лукаво вскинул бровь тот.
— А о ком вы думали, когда забыли меня в машине? — ехидно напомнила Ульяна.
Строгое лицо Барховского вдруг разгладилось, и он улыбнулся.
— За это прощу прощения. Со мной такое редко случается.
— Да неужели? А мне кажется, вы регулярно бросаете женщин, — усмехнулась Ульяна, но тут же осознав, как прозвучали ее слова, быстро добавила — В беде… Сколько, интересно, отморозило себе ноги?
Тут Кирилл не выдержал и тихо рассмеялся.
Ульяна с трудом подавила улыбку, настолько заразителен был его смех. Да и та ситуация уже казалась комичной. Она опустила глаза и повертела в руках чайную ложку.
Официант принес заказ. Ульяна убрала руки со стола и посмотрела на десерт. И сразу узнала его: лимонный торт с меренгой выглядел шикарно, но вряд ли она станет его есть.
— Вы ведь не чистокровная русская?
Неожиданный вопрос выбил Ульяну из колеи. Она перевела недоуменный взгляд на мужчину, но, заметив ожидание ответа в его глазах, со спокойной гордостью ответила:
— Мой отец был наполовину казах, поэтому я русская на три четверти.
— Так вот откуда такой разрез глаз…
Ульяна смущенно опустила глаза и, чтобы разговор не зашел не туда, решила перевести тему:
— А как вам макет все-таки?
Барховский взял свою чашку и медленно отпил из нее, все это время не прекращая мерить Ульяну снисходительно-изучающим взглядом.
