«Да, пора бы снова начать тренировки. А то что-то совсем бодрости в теле не осталось», — чувствуя тяжесть в висках, подумала Ульяна, все больше растекаясь в кресле, как амеба.
— Отращивайте жир, а то потом неизвестно, сколько лапу сосать придется! — грубо бросила Березина, входя в кабинет и отталкивая Цапину от своего стола.
— Слав, ну ты копыта не раскидывай? — обиженно надула губы Валентина.
— Меня уволили! — бросила та, нервно выхватывая свою сумку из ящика стола и начиная запихивать в нее личные вещи. — Да и пошли вы все!
— Почему? — почти не удивилась Антонина.
Айгуль поднялась и смотрела на Березину с видом: «Давно пора было!»
Та швырнула со стола распечатанные макеты секретного задания и выплюнула:
— Видно, кому-то помешала! — и красноречиво покосилась на Исаеву. — И я не прошла по конкурсу!
— Конкурс? — недоуменно произнесли Айгуль и Марина.
— Чао! — фыркнула Мирослава и, громко цокая каблуками, вылетела за дверь. Если бы те не были на доводчиках, то хлопнула бы как следует, чтобы вдребезги.
— Ерунда какая-то, — пожала плечами Марина.
— Мне кажется, что Славу уволили за длинный язык, — предположила Антонина.
— Кирилл Саныч так и сказал ей: «Выметайся из издательства!»— подтвердила Валентина. — А я рада, она мне никогда не нравилась.
— Ну и фиг с ней. Не слишком-то и жалко. Работу быстро найдет, а нам здесь змея не нужна, — довольно села на место Айгуль.
— Девочки, где Березина? — вошла в отдел Маевская.
— Послала всех и ушла, — ответила Цапина.
— И что, даже не передала заказы? — недовольно выпрямилась Рината и постучала ногтями по стеклянной стене. — Валентина, марш на рабочее место!
Все отрицательно покачали головой, а Цапина с притворно-покорной улыбкой засеменила из кабинета.
— Ладно, я посмотрю, что у нее по графику, раскидаю между вами, а вы заберете на диске, — заключила Рината и вышла.
— Ну вот, теперь у нас еще больше работы будет, — проворчала Антонина и со вздохом досады уткнулась в монитор.
Ульяна покосилась на небо, застланное тяжелыми тучами, а в мыслях засели слова: «Этого мало… Тебя отвезут… Подъеду позже…»
«Унизительно! Он еще и Славу уволил… Язык-то у нее ядовитый, но, может, она ему чем не угодила? Ну полная подстава: я фаворитка двух господ, за повышение заплатила, а теперь еще и все будут меня ненавидеть или бояться… И ведь никому не докажешь, что я ни при чем… Только ошиблась… — Ульяна зажмурилась, чтобы не заплакать, но сердце рвалось наружу от жалости к себе. — Но, черт, я что, не достойна повышения сама по себе?!»
Ульяна вспомнила бывшую коллегу, которая уволилась из хорошей компании, когда шеф сказал ей, что все женщины должны проходить через постель, чтобы заслужить место под солнцем, иначе они недостойны повышения. Но какой бы ни была Березина язвой, такого смежного специалиста еще поискать: хороший художник, работающий в урбанистическом стиле, с острым юмором в написании преамбул, постов и заголовков. С Петровским она не справилась бы в любом случае, потому что терпеть не могла сказки, фантастику, но увольнять ее было слишком.
В кабинете показалось душно, стены, хоть и прозрачные, стали давить со всех сторон. Ульяна тихо поднялась, взяла ежедневник и телефон и вышла из офиса, будто по делу. Она спустилась на несколько этажей ниже и оказалась в длинном пустом лобби с диванчиками и зеленью. Присев на край дивана, она закрыла глаза и, перебирая пальцами ежедневник, попыталась собраться с мыслями.
Вроде бы ничего явно указывающего на ее вину, порочащего репутацию или опасного для дальнейшей работы не произошло, но почему-то Ульяна чувствовала себя премерзко. Словно ее вываляли в грязи, потом в перьях и пустили по Красной площади. Она горько рассмеялась своему сравнению, но слезы все же выступили на глазах.
— Все хорошо… Все хорошо… — выдохнула она, тряся головой, будто пытаясь выветрить все надуманное. — Но чертовски обидно…
— Кто вас обидел? — раздался сбоку голос с легкой картавостью.
По позвоночнику сверху вниз пронеслась огненная стрела. Ульяна тут же сморгнула слезы и поднялась. Ежедневник и телефон упали на пол.
— Подышать вышла, — от растерянности ответила она и поспешила обойти виновника неразберихи в своей голове, но потом поняла, что что-то уронила, и остановилась.
Кирилл наклонился, поднял ее вещи и медленно обернулся.
— Хотите порадовать уборщика?
Ульяна неохотно повернулась, шагнула навстречу и недовольно выхватила из его рук свои вещи, будто он их силой удерживал, а потом волком глянула ему в лицо и дерзко бросила:
— Вам смешно?!
Кирилл невозмутимо сунул руки в карманы брюк и с иронией заметил:
— Звучит, как обвинение.
Ульяна вскинула подбородок и, зло щурясь, прошипела:
— А вы знаете, может, никто никогда не говорил вам это в глаза, но то, как вы себя ведете, — унизительно!
— Что именно? — недоуменно вскинул бровь он.
— Это повышение… — раздраженно взмахнула рукой Ульяна.
Кирилл изучающим взглядом обвел лицо Исаевой и угрожающе спокойно ответил:
— Прошу снизить тон. Удивлен, что вас это не устраивает.
— Как интересно! А зачем вы уволили Березину?
— Я не вмешиваюсь в решения Бута. Но если вам станет легче, я поддержал его.
— Зачем?! Березина — хороший спец!
— Хороший спец еще должен быть и адекватным членом коллектива. В «КАРС-Групп» хамство не приветствуется.
— Рыба гниет с головы, — фыркнула Ульяна, чуть подавшись вперед. Но осознав, что сказала лишнее, тут же отступила назад и опустила глаза. За такое и ее не станут терпеть.
Барховский вытянулся и резко надвинулся на нее. Ульяна испуганно задержала дыхание, показалось, что он может наброситься на нее, как разъяренный зверь.
Кирилл, заметив испуг, с тщательно скрытым удовольствием прищурился и для профилактики посверлил ее гневным взглядом еще несколько секунд, а потом слегка наклонился вперед и лукавым тоном произнес:
— Вы заслужили должность. Но можете отдать ее Фетовой. Она излишней гордостью не страдает.
Это был удар ниже пояса. Ульяна поняла, о какой заслуге идет речь. Сначала она плотно сжала губы, но все же не вытерпела:
— Очевидно, следующая на вылет — я?
Барховский отстранился и внимательно посмотрел на губы Ульяны. Она выдержала этот взгляд, крепко стиснув пальцами ежедневник.
— Есть повод?
— Ну как же, хамлю самому учредителю!
— Переживу, — открыто улыбнулся он, будто она его и правду рассмешила. Но это остудило ее.
