Ульяна повернула голову к мужчине и, окинув его изумленным взглядом, сдавленно выговорила:
— Вы что, больной?!
Тот недовольно прищурился и строго хмыкнул:
— И это тоже обсудим… А как вы познакомились с моей дочерью?
— С кем?! — едва не задохнулась от глотка воздуха Ульяна и растерянно отстранилась от мужчины, впечатываясь спиной в стену.
— Решили ко мне по-хитрому подобраться — через Беллу?
— Не говорите чушь! Ей восемнадцать, вам — тридцать пять! Вы что, ее с Ринатой в семнадцать родили?!
Кирилл недоуменно свел брови и усмехнулся нелепым выводам, но оправдываться не собирался. Кто она ему, чтобы выяснять подробности его личной жизни, да еще в таком тоне?
— А вы, я вижу, неплохо осведомлены…
Ульяна ладонями коснулась горящих щек и потупила взгляд. Но это было единственным приемлемым выводом. Потому что если она не поверит ему, то мир перевернется с ног на голову. Однако сейчас она не верила и самой себе.
— Это что, правда? — прошептала она севшим голосом.
— С какой стати мне вас в чем-то убеждать?
— Я не… — растерянно начала Ульяна, но закусила губу и замолчала.
Тот продолжал выжидательно смотреть на нее. Она тряхнула головой, подавила кашель и собралась.
— Не надо меня убеждать. Просто больше никогда не приближайтесь ко мне…
Лифт прибыл на седьмой этаж, и Ульяна растерянно замерла перед открытыми дверями.
— После работы, — постучав пальцем по циферблату своих наручных часов, напомнил Барховский.
Ульяна вышла и огляделась, соображая, к какой двери податься.
Простояв так несколько минут, она очнулась, когда ее окликнула Цапина, вернувшаяся с обеда. Войдя в лобби, Ульяна присела на диван и откинулась на подушки. И тут вся нелепость ее предположений, подозрений и переживаний обрушились на нее новой волной стыда и чувством собственной глупости. Белла — дочь, Рината — ее мать и его бывшая жена, а может, и не бывшая. И в любом случае он был предателем. И именно это имела в виду Белла, когда называла его так. Дочь была в курсе его грязных интриг, но, видимо, еще не знала, что отец спал с ее новой подругой.
Ульяну снова начало подташнивать. Она вновь почувствовала себя использованной и жутко виноватой перед Беллой. И как она будет смотреть ей в глаза, когда все раскроется? А ведь такие истории всегда раскрываются в самом неприглядном свете и в самый неподходящий момент.
Заметив возвращение Надежды на ресепшен, Ульяна поднялась и поспешила в туалет.
«Вот еще этого позора не хватало на мою голову!»— умываясь холодной водой, думала она. Никогда в жизни Ульяна не могла себе и представить, что окажется в такой унизительной ситуации.
Она никогда никого не подсиживала, не разносила сплетен, избегала конфликтов и неоднозначных ситуаций, всегда терпеливо выносила родственников и соблюдала правила морали, ей никогда не было стыдно за себя. Но она шагнула в новую жизнь и вместе с ней в пропасть, в которой растворились все ее моральные устои.
Ульяна вернулась на рабочее место. Но сосредоточиться на работе было практически невозможно. Вместо разработки эскиза она начала тупо раскрашивать готовые схемы — это не требовало фантазии, только механических действий мышью.
И все же слова Беллы об отце никак не вязались с образом Барховского: воспитывает дочь, как в пансионе благородных девиц, молодец, домосед…
«Засранец — это единственная точная характеристика, — усмехнулась Ульяна. — А может, он и не воспитывает? Это делает Рината? Вот почему у них такие «теплые» отношения! И она даже не знает, что я с ним… то есть он со мной… Черт! Что у нас вообще?! Боже! — ударила она себя по лбу. Если раньше ей могло быть неловко перед Беллой, узнай та, что она спала с ее бывшим мужчиной — «предателем», то сейчас Ульяне только сквозь землю провалиться. — Подчиненная матери спит с отцом. Это ж просто Санта-Барбара какая-то!»
Умом Ульяна понимала, что сейчас ей надо успокоиться, чтобы не выдать себя самой: паника к хорошему не приведет, но нужно и смириться, что когда-нибудь придется держать лицо и покаяться.
И вдруг раздалась трель телефона. От перевозбуждения Ульяна подпрыгнула на месте и рефлекторно мазнула по кнопке ответа.
— Улей, ты как? — взволнованно спросила девушка.
— В порядке, — натянуто улыбнулась Ульяна, оглядываясь на отдел и не понимая, как себя вести с девушкой.
— Я и не знала, что ты здесь работаешь. А я к крестной приехала.
— К крестной?! — на вдохе выдавила из себя Ульяна.
— Да, к Ринате. Она мне сказала, что ты ее сотрудница.
— А ты дочь Барховского, — заключила Ульяна, чтобы еще раз это осознать.
— Ага, сирота казанская, — засмеялась девушка. — Как тебе мой родитель?
— Тот еще засранец, — нервно усмехнулась Ульяна, опадая в кресле.
— Ну я же говорила, — хихикнула Белла. — Я рада, что ты поправилась. Я болела жутко! Когда увидимся?
— Да… Как-нибудь… У меня работы много… Может, на выходных? — растерянно протянула Ульяна, сама не понимая, что говорит.
— Давай! С тебя сладости, а с меня пицца и вино?
— Без вина, — снова чувствуя, как горят щеки, сглотнула Ульяна.
— Созвонимся!
— Угу…
Ульяна еще несколько минут смотрела на погасший экран телефона и переваривала все, что услышала. А потом посмотрела на плюшевого мишку на подоконнике, который будто усмехался над ней.
«Пожалуй, вина я бы выпила прямо сейчас…»— подумала она и поднялась, зная, что самой ей никак не успокоиться, а у Валентины была аптечка.
Войдя в приемную, Ульяна непринужденно улыбнулась и кивнула на дверь директора:
— У себя?
— Нет. Сегодня уже не будет, — лениво потягиваясь в кресле, ответила Цапина, гуляя мышью по каталогу интернет-магазина SOKOLOV.
— У меня сегодня клиент трудный, есть что-нибудь успокоительное?
— Коньяк! — хохотнула Цапина, крутнулась в кресле и достала из шкафа начатую бутылку с темно-янтарной жидкостью.
Ульяна поморщилась, представляя вкус коньяка, но делать было нечего: ей как-то нужно отработать день.
— Валь, а может, есть валерьянка или еще что?
— Да нет ничего такого, да и вонять же будет…
— А, ну да, — нервно кивнула Ульяна. — Я оставлю в шкафу на кухне, чтобы с бутылкой по офису не светиться.
— Ага, я потом заберу, — махнула рукой Валентина и снова развалилась в кресле перед монитором.
Уже в кухне добавив в кофе добрую порцию коньяка, Ульяна сделала большой глоток. Крепкий горячий напиток обжег горло, и от этого в груди стало немного легче. Оглянувшись на приемную, она жестом показала Валентине, куда убирает бутылку, а потом вдруг задумалась: «Интересно, а ведь Цапина ни разу не обмолвилась, что у Барховского есть дочь? Это что, такая тайна?»
