Я уверен, что она жива, и что она там. Как? Не знаю…
Волшебство!
Но Мара уверяла, что оно не существует.
Мне не хочется сейчас думать о том, как я верну её в свой мир. И поэтому отвлекаюсь на логическую задачку с браслетом. Ну не отгрызла же она реально свою руку?
А может, она мертва уже?
Нет, об этом тоже думать не хочу. Стараюсь уснуть. Не знаю уж почему, но тряска и гул не преследуют меня в дороге. Во снах я ощущаю себя нитью, которую вплетают в какое-то трансцедентальное кружево. И начинается эта нить как серая и тусклая, а к концу становится серебристой и мерцающей. И в начале она сплетается с нитью глянцево- чёрной, в середине с красной, а к концу солирует, превращаясь в ажурное серебро. А может, это вообще не сны?
Мой рейс ночной, и из самолета я выхожу на рассвете.
Путь от Толмачёво до Артыбаша долог. Семь часов. И практически всю дорогу уговариваю себя, что выхода у меня нет. Она никуда не поедет. Место рядом со мной ей неинтересно…
Ни разу не пробовал зайчатину…
Остановившись у её базы, достаю ствол и уверенными, отточенными движениями отправляю пули в магазин. А зачем? В волков собрался стрелять?
Ты знаешь, в кого ты собрался стрелять, Серый.
Реально?
Сможешь?
Но ведь другого выхода нет? Зачем умирать двоим? Они всё равно придут сюда за ней, даже если я вдруг сойду с ума и не выстрелю. Найти её – вопрос времени, я же нашёл быстро.
В этот раз не тревожу её привратника и сразу спускаюсь к озеру. Там та же самая лодка. На дне канистра с бензином. Темнеет…
Гладь Телецкого бликует красным в свете садящегося солнца, напоминая мой сон про «звёздные врата». И в этот раз мне страшно опускать пальцы в воду, пока лодка несёт к другому берегу. Ориентируюсь на точку, оставленную её привратником на моём планшете. Потому что берег в сумраке сливается в единую картину, и я не могу узнать того места, где высадился в прошлый раз.
Причаливаю. По-моему, где-то здесь.
И действительно. Вот упавшее к воде старое дерево, за ним широкая тропинка.
Ты ждешь меня в гости, Мара? Опять расстелила красную дорожку? Смотрю на сеть вайфай. Её «IDOS2000» ловится. Забираю зеркало в чехле. Накидываю ручку на плечо. Иду спокойно по этой тропинке, словно возвращаясь домой, ощущая, что где-то справа вот-вот должен появиться её домик на ножках. Издали вижу пламя маленького костра и стараюсь идти потише.
Достаю ствол, взвожу курок и пытаюсь ещё раз убедить себя: это не мой выбор, это её выбор!
Мара сидит у костра, спиной ко мне. И тихо поёт ту же странную «горловую» песню, которую в моём сне пел тот седовласый на берегу озера, в котором я вязнул. Это завораживает. Но я стряхиваю с себя морок.
Не реагирует на моё приближение. Приставляю ствол к её затылку, опуская зеркало на землю рядом с ней.
Эпилог
Приставляю ствол к её затылку, опуская зеркало на землю рядом с ней.
– Привет, шаманка.
– Доброй ночи желать не буду. С добром ко мне не приходят.
– Где твоя рысь?
– На охоте.
– Ты же не врёшь мне?
– Нет. Йага охотится на волков.
– Людоедка и волкодавка?
– Именно так.
На запястье Мары браслет. Чувствую облегчение от того, что её кисть не ампутирована, потому что это был единственный реалистичный способ избавиться от браслета, который я нашёл.
– Как ты это сделала?
– Обошла твоё украшение? Элементарно. Дитилин – вещество краткосрочного действия. Отключает мышцы, отвечающие за дыхание и сердечную мышцу. Но ненадолго. Десять-двадцать минут – и его активность падает в геометрической прогрессии. Но для того, чтобы умереть, достаточно и минуты, да. За воротами меня встретила реанимационная машина, которую организовал Иван. Они положили меня под аппарат искусственного дыхания и включили стимулятор сердечной мышцы на полную мощность. Одновременно воткнули капельницу, чтобы быстрей вывести барбитурат, дитилин и продукты его распада. С остальным моё здоровое тело справилось само. Было жёстко, но умру я не от дитилина, а так, как решила. И это не будет спонтанно.
– Будет, Мара. Если мы с тобой сейчас не договоримся – будет.
Она медленно встаёт. Делаю два шага назад, не отводя от неё прицела. Разворачивается. И внутри меня щемит. Я не хотел бы стрелять в лицо. Грудь сводит от болевого спазма. Пусть это всё закончится скорее… Хоть как-нибудь.
В её взгляде столько власти надо мной, что язык больше не поворачивается требовать ещё что-то.
– Я прошу тебя, Мара. Мы можем стать родными...
– Мы давно родные. Просто ты не помнишь.
– Мара, поехали домой.
– Мы с тобой дома, Серый.
В какое-то мгновение я вдруг понимаю, что не выстрелю. Что лягу, как она и предложила, к её ногам. И даже буду носить ей эту чёртову зайчатину. Я остаюсь, блять, ты победила, шаманка. Пусть очень немного будет у меня времени, но умрёшь ты не от моей пули. Я готов принять твоё предложение, Мара. Пусть моё место будет рядом с тобой.
Ствол начинает медленно опускаться, словно прочерчивая линию между её глаз по красивым губам, по вздёрнутому подбородку… Между грудей… Ниже…
Неожиданным ударом меня сносит с ног пахнущей острым мускусом стихией, сминая животным ужасом. Кисть рефлекторно сжимается, я слышу выстрел…
Меня почему-то контузит от его громкости. А может, и не от этого. Мы летим на землю все трое. В ушах громогласное животное рычание вперемешку с довольным кошачьим урчанием. В голове звенит, тело не слушается. Шея немеет и полыхает.
– Уйди, Йага… – слышу хриплый стон Мары. – Всё… Пошла вон… Не трогай его… Ешь своего зайца.
Зрение отказывает мне, и я не слышу ничего, кроме её голоса. И левой кистью чувствую, как она сжимает мою руку.
Меня кружит на таких «вертолётах», словно я нажрался до полубессознательного состояния и никак не могу вырубиться. И теперь немеет всё тело. А пахнет почему-то ржавым мокрым железом. Тошнотворно…
– Я бы не выстрелил… – пытаюсь прохрипеть, а во рту уже булькает кровь.
– Знаю, – бормочет она, постанывая и сжимая крепче мою кисть, но я уже почти не чувствую этого.
Ты знала, что я не выстрелю, и не остановила свою убийцу, Мара?!?
На меня накатывает обида, мне хочется дать ей сдачи. Сильно дать. И того выстрела в живот недостаточно! Сука!!! Надо было стрелять. В затылок. Без всяких разговоров!! Хочется разорвать её так же, как сделала это со мной она!!
