– А мне они кажутся довольно милыми, – вставила Сесилия.
– Я должна найти твою маму, – сказала Онория. – Мне нужна карета. Или я могла бы поехать верхом. Дождя нет.
– Вначале ты должна позавтракать, – заявила Сара.
– Она ни за что не отпустит тебя одну, – заметила Сесилия. – Фенсмур – поместье холостяка.
– Он вряд ли живёт там в полном одиночестве, – сказала Айрис. – У него, должно быть, целые полчища слуг.
– Думаю, не меньше сотни, – согласилась Сесилия. – Ты видела сам дом? Он огромен. Но это не имеет значения. Он живёт один. Там некому выступить в роли компаньонки.
– Я возьму кого-то с собой, – нетерпеливо сказала Онория. – Мне действительно всё равно. Я просто хочу поехать.
– Возьмёшь с собой куда? – спросила миссис Ройл, которая как раз вошла в комнату для завтраков.
Онория изложила свою просьбу, и миссис Ройл тут же согласилась:
– Разумеется, мы должны справиться о здоровье графа. Это наш христианский долг.
Онория заморгала. Она не ожидала, что это окажется так просто.
– Я поеду с тобой, – заявила миссис Ройл.
Чашка со стуком ударилась в блюдце. Когда Онория посмотрела через стол, у Сесилии на губах играла натянутая улыба, а пальцы практически вцепились в чашку.
– Мама, – произнесла Сесилия. – Если ты поедешь, то мне тоже следует ехать.
Миссис Ройл задумалась, но прежде чем она успела ответить, Сара сказала:
– Если поедет Сесилия, я тоже поеду.
– Почему? – спросила Сесилия.
– А я совершенно убеждена, что не поеду ни при каких обстоятельствах, – сухо заметила Айрис.
– Мне действительно всё равно, кто будет меня сопровождать, – проговорила Онория, стараясь, чтобы слова её прозвучали не столь язвительно, как хотелось бы. – Я просто хочу выехать как можно скорее.
– С тобой поедет Сесилия, – объявила миссис Ройл. – Я останусь с Айрис и Сарой.
Сара была явно разочарована таким оборотом событий, однако спорить она не стала. А Сесилия вскочила с места с радостной улыбкой на лице.
– Сесилия, поднимайся наверх и скажи Пегги заново уложить тебе волосы, – велела миссис Ройл. – Нельзя, чтобы….
– Прошу вас, – вмешалась Онория. – Я бы хотела выехать сейчас же.
Противоречивые чувства обуревали миссис Ройл, но даже она не могла поспорить, что причёска её дочери важнее самочувствия графа Чаттериса.
– Хорошо, – кисло согласилась она. – Тогда поезжайте. Но чтобы внести ясность. Если он серьёзно болен, вы должны настоять на том, чтобы его привезли сюда на время выздоровления.
Онория была почти уверена, что этому не суждено произойти, но она промолчала, направляясь к двери, за ней по пятам следовали Сесилия и миссис Ройл.
– А также не забудьте напомнить ему, что мы не вернёмся в Кембридж ещё несколько недель, – продолжала миссис Ройл.
– Не вернёмся? – удивилась Сесилия.
– Нет. И так как ты совершенно свободна, то можешь навещать его ежедневно, – тут миссис Ройл запнулась. – Э-э, если лорд Чаттерис того пожелает.
– Разумеется, мама, – Сесилия выглядела сконфужено.
– Также обязательно передайте ему мои лучшие пожелания, – продолжила её мать.
Онория спешно спускалась по лестнице, ожидая карету.
– И скажите ему, что мы с мистером Ройлом молимся о его скорейшем выздоровлении.
– Мама, он, может быть, не болен, – заметила Сесилия.
Миссис Ройл сурово взглянула на неё:
– Но если болен…
– Я передам твои наилучшие пожелания, – закончила за ней дочь.
– А вот и карета, – воскликнула Онория, которая почти отчаялась.
– Запомните! – восклицала миссис Ройл, пока лакей помогал девушкам подняться в экипаж. – Если он нездоров, везите его сюда….
Но карета уже отъехала.
Маркус был ещё в постели, когда тихо дворецкий вошёл и доложил, что леди Онория Смайт-Смит и мисс Ройл прибыли и ожидают в жёлтой гостиной.
– Могу я сказать им, что вы не принимаете гостей? – спросил дворецкий.
У Маркуса было сильное искушение согласиться. Он ужасно себя чувствовал и выглядел, без сомнения, соответствующе. Когда Джимми нашёл его прошлым вечером, он дрожал от холода так сильно, что удивительно, как у него зубы остались целыми. Затем, когда он добрался до дома, им пришлось разрезать его сапог. Что само по себе было плохо, поскольку ему нравились эти сапоги, но к тому же его камердинер действовал с силой большей, чем требовалось, и на левой ноге у Маркуса теперь красовался порез длиной в четыре дюйма.
Однако окажись Онория в таком положении, то он стал бы настаивать на том, чтобы убедиться в её здоровье собственными глазами, поэтому ему, похоже, придётся позволить ей сделать то же самое. Что касается второй девушки – кажется, дворецкий сказал, что это мисс Ройл, – то остаётся надеяться, что она не из дамочек с повышенной чувствительностью.
Поскольку когда Маркус в последний раз смотрелся в зеркало, то мог бы поклясться, что его кожа имеет зеленоватый оттенок.
Одевшись и спустившись вниз с помощью камердинера, Маркус считал, что выглядит вполне пристойно, когда стал приветствовать двух дам.
– Боже милостивый, Маркус, – вскричала Онория, вскакивая на ноги. – Ты выглядишь как покойник.
Очевидно, он заблуждался относительно своего внешнего вида.
– Мне тоже приятно видеть тебя, Онория, – Маркус махнул в сторону дивана. – Не возражаете, если я сяду?
– Нет, пожалуйста, садись. У тебя глаза ужасно ввалились. – Она скорчила гримасу, глядя на то, как он пытается обойти стол. – Тебе помочь?
– Нет, всё хорошо. – Маркус дважды подскочил, чтобы достать до края подушек и практически свалился на диван. Кажется, достоинству нет места в комнате больного.
– Мисс Ройл, – произнёс он, кивая второй даме. Он совершенно точно встречал её несколько раз за эти годы.
– Лорд Чаттерис, – учтиво проговорила она. – Родители шлют вам наилучшие пожелания и желают скорейшего выздоровления.
– Благодарю, – свои слова граф подкрепил слабым кивком. Внезапно Маркусом овладела ужаснейшая слабость. Дорога от спальни по лестнице оказалась гораздо труднее, чем он ожидал. А ещё он плохо спал прошлой ночью. Кашель начался, едва его голова коснулась подушки, и с тех пор не прекращался.
– Прошу меня простить, – сказал он обеим леди, укладывая подушку на столик перед собой и размещая на ней ногу. – Мне сказали, я должен держать её поднятой.
– Маркус, – заговорила Онория, отвергая попытки вести светский разговор, – ты должен лежать в постели.
– Я там и находился, – сухо ответствовал он, – пока меня не известили о прибытии гостей.
