Это будет великолепно.
Она бросила последний взгляд на мужчин, которые продолжали обмениваться тумаками, но уже без прежней силы. Она может вернуться к гостям. Должен же кто-то сообщить маме, что Дэниел вернулся.
– Куда ушла Онория? – спросил Дэниел спустя несколько минут. Они сидели бок о бок на полу, прислонившись к стене. Маркус согнул ноги в коленях, Дэниел вытянул свои во всю длину. В какой-то момент их потасовка угасла, и по молчаливому общему согласию они сползли по стене, кривясь от боли, пока их разум осознавал, какой ущерб они нанесли телам друг друга.
Маркус поднял голову и огляделся по сторонам:
– Наверное, вернулась к гостям.
Он очень надеялся, что Дэниел не впадёт в бешенство ещё раз, поскольку у него уже не осталось сил.
– Ты выглядишь чертовски плохо, – сказал Дэниел.
Маркус пожал плечами:
– Ты выглядишь ещё хуже.
По крайней мере, он на это надеется.
– Ты целовал её, – обвиняюще сказал его лучший друг.
Маркус смерил его убийственным взглядом:
– Ну, и?
– И что ты собираешься делать по этому поводу?
– Я собирался просить у тебя её руки, когда ты ударил меня в живот.
Дэниел моргнул:
– Ой.
– А что ты, чёрт возьми, думал, я собираюсь делать? Соблазнить её и бросить?
Дэниел немедленно напрягся, и глаза гневно вспыхнули:
– А ты её собла…?
– Не надо, – перебил его Маркус. – Не смей об этом спрашивать.
Дэниел благоразумно придержал язык, но продолжал с подозрением глядеть на него.
– Не смей, – снова повторил Маркус, чтобы внести ясность. Он потрогал свой подбородок. Проклятье, как больно. Он посмотрел на Дэниела, который, морщась от боли, сгибал и разгибал пальцы и осматривал ушибы на костяшках. – Кстати, добро пожаловать домой.
Дэниел вздёрнул бровь.
– В следующий раз извести нас о своём приезде.
Дэниел выглядел так, словно хотел ответить, но просто закатил глаза.
– Твоя мать три года не упоминала твоего имени, – тихо проговорил Маркус.
– Зачем ты мне рассказываешь об этом?
– Потому что ты уехал. Уехал и…
– У меня не было выбора.
– Ты мог вернуться, – утверждал Маркус. – Ты же знаешь, что...
– Нет, – перебил его Уинстед. – Я не мог. Рамсгейт отправил за мной шпионов на Континент.
Маркус помолчал немного и сказал:
– Прости. Не знал.
– Всё в порядке, – вздохнул Дэниел и прислонился головой к стене. – Она не отвечала на мои письма.
Маркус посмотрел на него.
– Моя мать, – пояснил тот. – Я не удивлён, что она не говорила обо мне.
– Онории пришлось очень трудно, – мягко заметил Маркус.
Дэниел сглотнул.
– А как давно вы… э-э…
– С весны.
– Как это произошло?
Маркус почувствовал, что улыбается. Ну, одной половиной рта. Вторая уже начала распухать.
– Не знаю, – признался он. Казалось неправильным рассказывать Дэниелу про кротовью нору, или поврежденную лодыжку, или загноившуюся рану, или о пироге с патокой. Это всего лишь внешние события. Они не опишут того, что происходило в его сердце.
– Ты любишь её?
Маркус поднял голову и кивнул.
– Вот и хорошо, – Дэниел слегка пожал плечами.
Больше говорить ничего не нужно. Маркус понял, что больше на эту тему они говорить не станут. Как мужчины, они решили это между собой. И этого достаточно. Он хотел хлопнуть друга по плечу или по ноге, но вместо этого просто дружески ткнул его локтем:
– Я рад твоему возращению.
Дэниел немного помолчал и ответил:
– Я тоже, Маркус. Я тоже рад.
Глава 23
Оставив Маркуса и Дэниела в коридоре, Онория незаметно вернулась в комнату для репетиций. Как она и ожидала, там было пусто. Только полоска света падала из полуотворённой двери в главный зал. Онория в последний раз проверила своё отражение в зеркале. В темноте полной уверенности не было, но ей показалось, что она выглядит презентабельно.
Гости ещё не разъехались, поэтому Онория надеялась лишь на то, что её отсутствие заметили только члены семьи. Дейзи держала слово в центре зала, объясняя всем желающим, как устроена её скрипка работы Руджьери. Леди Уинстед стояла неподалёку, лучась от счастья и радости, а Айрис…
– Ты где была? – прошипела Айрис.
Вообще-то, совсем рядом.
– Мне нездоровится, – сказала Онория.
Айрис с отвращением фыркнула:
– А теперь ты скажешь, что заболела тем самым, что и Сара.
– Э-э, возможно.
Её слова были встречены вздохом:
– Я больше всего хочу уехать, но мать и слышать не желает.
– Мне жаль, – произнесла Онория. Ей тяжело давался сочувственный тон, поскольку её до краёв переполняла радость, но она сделала всё возможное.
– Хуже всего сама Дейзи, – недоброжелательно говорила Айрис. – Она раздулась от важности как индюк… У тебя на рукаве кровь?
– Что? – Онория наклонила голову вбок, чтобы посмотреть. На рукаве оказалось пятнышко размером с монетку. Бог его знает, кому из мужчин принадлежит эта кровь. Они оба были забрызганы кровью, когда она уходила.
– Ах, это. Нет, я не знаю, что это.
Айрис нахмурилась и присмотрелась:
– Я думаю, что это кровь.
– Я точно могу сказать тебе, что это не так.
– Да, но что…
– А что сделала Дейзи? – поспешно спросила Онория. Когда Айрис непонимающе моргнула, она пояснила:
– Ну, ты сказала, что она хуже всего.
– Так и есть, – страстно заверила Айрис. – Ей не нужно ничего делать, она просто…
Её заглушил громкий смех. Исходящий от Дейзи.
– Я сейчас расплачусь, – заявила Айрис.
– Нет, Айрис, ты…
– Оставь меня скорбеть, – отрезала кузина.
– Прости, – сокрушённо пробормотала Онория.
– Это самый унизительный день в моей жизни, – покачала головой Айрис с затуманенным лицом. – Я этого больше не вынесу, Онория. Говорю тебе, я не смогу. Мне всё равно, что другой виолончелистки нет. Я просто не могу.
– Если ты выйдешь замуж…
– Да, мне это хорошо известно, – почти рявкнула Айрис. – Не думай, что такая идея не посещала меня в нынешнем году. Я едва не приняла предложение лорда Венабла, лишь бы избавиться от участия в квартете.
