Ещё больше людей засмеялись. Прикрывая рты руками, но всё же.
Онория попыталась открыть рот, издать звук, чтобы выступить в защиту семьи. Айрис так сжимала её руку, словно ей хотелось умереть на месте, а Дейзи выглядела просто ошарашенной.
– Прошу вас, – сказал джентльмен, обращаясь прямо к Онории. – Не принимайте новой скрипки от графини. Никогда не притрагивайтесь к ней.
Со смешком, адресованным своей спутнице, словно говорившем «смотри, что я сейчас скажу», он добавил:
– Вы ужасны. От вашей музыки рыдают певчие птицы. Вы почти заставили меня плакать.
– Я тоже могу заставить тебя плакать, – сказала его спутница. Глаза у неё горели, и она ликующим взглядом обвела толпу. Она гордилась своей остротой.
Онория сглотнула, сдерживая слёзы злости. Она всегда думала, что если кто-то оскорбит её публично, она ответит остроумно. Это будет безупречный момент, она ответит так стильно и своеобразно, что её противник уйдёт, поджав хвост.
Но теперь, когда это случилось, её словно парализовало. Она могла только смотреть, руки дрожали в попытке сохранять спокойствие. Той же ночью она поняла, что должна была ответить, но в тот момент её рассудок представлял собой кружащееся, нечёткое облако. Она не смогла бы составить предложение, даже если бы в руках у неё оказалось полное собрание сочинений Шекспира.
Онория услышала, как засмеялся один человек, затем другой. Её обидчик побеждает. Этот гадкий человек, чьего имени она даже не знает, пришёл в её дом, оскорбил перед всеми знакомыми, и победа на его стороне. Это неправильно по многим причинам, кроме одной, единственной. Она плохо играет на скрипке. Но, конечно же, конечно же, порядочные люди так себя не ведут. Кто-то обязательно заступится за неё.
И тут, сквозь приглушённый смех и шепот, раздался звук сапог, ступающих по деревянному полу. Медленно толпа повернула головы в сторону дверей. И они увидели…
Онория заново влюбилась в него.
Маркус, который всегда хотел играть роль дерева в пантомимах. Маркус, который предпочитает тихо улаживать свои дела за кулисами. Маркус, ненавидевший привлекать к себе внимание…
Он собирался устроить скандал.
– Что ты ей сказал? – осведомился Маркус, пересекая зал наподобие разгневанного божества. Покрытого синяками и кровью, яростного небожителя, без галстука, но очень и очень сердитого. И, по мнению Онории, он выглядел просто божественно.
Джентльмен, стоявший перед ней, содрогнулся. На самом деле, многие содрогнулись. Маркус выглядел слегка озверевшим.
– Что ты сказал ей, Гримстон? – повторил он, не останавливаясь, пока не оказался напротив её мучителя.
Онорию озарило. Это Бэзил Гримстон. Его несколько лет не было в городе. Но в зените своей славы он прославился как злобный остряк. Сёстры Онории его ненавидели.
Мистер Гримстон вздёрнул подбородок и произнёс:
– Я только сказал правду.
Маркус сжал руку в кулак, другой рукой он обхватил его.
– Ты будешь не первым, кого я сегодня ударю, – спокойно сказал он.
И тут Онория разглядела его. Граф выглядел совершенно диким, волосы растрёпаны, глаза заплыли синим и чёрным, рот распух с одной стороны. Рубашка на нём была разорвана и запачкана кровью и грязью, и если Онория не ошибалась, маленькое пёрышко прилипло к плечу его сюртука.
Девушка подумала, что он – самый прекрасный мужчина на свете.
– Онория? – прошептала Айрис, сильнее сжимая её руку.
Онория в ответ только покачала головой. Она не хочет говорить с Айрис. Она ни на миг не отводила взгляда от Маркуса.
– Что ты сказал ей? – снова вопросил Маркус.
Мистер Гримстон обратился к толпе:
– Его, конечно, следует вывести. Где хозяйка дома?
– Я здесь, – выступила вперёд Онория. Это не совсем так, но её матери нигде не видно, поэтому она сочла себя вправе ответить. Но когда она взглянула на Маркуса, он слегка покачал головой, и она тихо вернулась на прежнее место рядом с Айрис.
– Если ты не принесёшь извинений леди Онории, – проговорил Маркус голосом тихим и зловещим, – я тебя убью.
Все ахнули. Дейзи притворилась, что теряет сознание, изящно падая на Айрис, которая немедленно отошла в сторону и позволила сестре свалиться на пол.
– О, да будет тебе, – сказал мистер Гримстон. – Обойдемся без пистолетов на рассвете.
– Я не говорю о дуэли, – тем же тоном ответил Маркус. – Я имел в виду, что убью тебя прямо здесь.
– Ты с ума сошёл, – ахнул мистер Гримстон.
Маркус пожал плечами:
– Возможно.
Мистер Гримстон посмотрел на Маркуса, затем на свою спутницу, на окружающих и снова на свою подругу. Никто не помог ему ни советом, ни словом, ни жестом, поэтому он, как истинный денди перед угрозой физической расправы, произнёс, глядя куда-то в направлении лба Онории:
– Леди Онория, прошу прощения.
– Сделай это как следует, – перебил Маркус.
– Я извиняюсь, – стиснув зубы, выдавил мистер Гримстон.
– Гримстон, – угрожающе сказал Маркус.
Наконец, мистер Гримстон посмотрел в глаза Онории.
– Прошу принять мои извинения, – вымолвил он. Он выглядел несчастным и взбешённым, но произнес эти слова.
– Благодарю вас, – быстро сказала Онория прежде, чем Маркус счёл извинение неподобающим.
– А теперь убирайся отсюда, – велел Маркус.
– Можно подумать, я мечтаю здесь остаться, – фыркнул мистер Гримстон.
– Я сейчас тебя ударю, – предупредил Маркус.
– В этом нет необходимости, – поспешно вмешалась спутница мистера Гримстона, настороженно поглядывая на Маркуса. Она выступила вперёд, схватила за руку своего друга и дёрнула его назад.
– Благодарю вас за приятный вечер, – сказала она Онории. – Можете не сомневаться, если меня спросят, я скажу, что концерт прошёл без происшествий.
Онория не знала, что отвечать, поэтому просто кивнула.
– Слава Богу, они ушли, – забормотал Маркус, когда скандальная пара вышла. – Мне действительно не хотелось снова драться. У твоего брата очень твёрдая голова.
Онория почувствовала, что улыбается. Хотя смеяться было не над чем, и момент был неподходящий. Дейзи по-прежнему лежала на полу в притворном обмороке, постанывая, леди Данбери разгоняла любопытствующих со словами «не на что здесь смотреть, ничего не произошло», и Айрис засыпала её вопросы обо всём на свете.
Но Онория не слушала Айрис.
– Я люблю тебя, – произнесла она, едва Маркус посмотрел ей в лицо. Она не собиралась говорить это сейчас, но удержаться не смогла. – Люблю. И всегда любила.
Должно быть, кто-то её услышал и что-то кому-то сказал, а тот передал следующему, поскольку за считанные секунды в зале установилась полная тишина. И снова Маркус оказался в центре всеобщего внимания.
