— У меня там кое-какие дела. А что тебя так тревожит?
— Да так, — задумчиво ответил Захран. — Не хорошие места и к тому же полны опасности.
— Сейчас везде опасно.
Захран над чем-то раздумывал, потом покосился на проводника.
— Нам не нужен проводник. Я сам могу отвести в это селение. Я знаю дорогу, — тревожно заявил Захран.
— Это хорошо, что ты знаешь. Два проводника в пустыне — больше шансов не сбиться с дороги. Мы оставим проводника, тем более что я ему уже заплатила золотом.
Захран некоторое время ехал вблизи меня, затем отстал и его верблюд теперь плелся позади всех. Я же ехала посередь Ястреба и Горальда. Мы некоторое время молчали, пока тишину не нарушил Горальд.
— Мне путешествовать нравится. Пусть даже по пескам, — щерился он.
Каторжник оказался не плохим человеком. Конечно, в нем за годы, проведенные на рудниках, скопилось много злого, но мы были терпеливы к нему и неагрессивны. Дружелюбное отношение постепенно вытесняло зло из сердца Горальда, и в итоге появились положительные результаты. По какой-то причине Горальд стеснялся своего имени, но мы объяснили ему, что имя — это святое. Судьба человека связана с именем, отчего он пустил слезу. Он рассказал нам, что в детстве над его именем смеялись мальчишки и постоянно его дразнили. Но жизнь у него была хорошая. Любящие родители, счастливое и беззаботное детство. Все было у него хорошо — если бы не имя. Когда он подрос, то сменил себе имя. Вместо Горальда стал называть себя Родоном. Прошло немного времени, и его жизнь полностью изменилась. Из хорошей, она превратилась в кошмарную. Родители в один год умерли от эпидемии, унесшей множество людей старшего поколения. Дом разрушили разбойники, забрав все имущество, пока он зарабатывал золото на свадьбу. В итоге девушка отказалась выходить за него замуж и выбрала себе богатого жениха. Он сильно разозлился и, выпив много хмельного напитка, решил поговорить с ней, но тут вмешался ее жених. У Горальда и в мыслях не было вредить своей возлюбленной и тем более ее жениху. Он не хотел его убивать. Это был несчастный случай, но никто его не слушал и тем более не собирался прощать. Так его приговорили к пожизненному сроку каторжных работ на рудниках. Он понял, что с изменением имени изменилась его жизнь. Теперь он гордился имением, что дали ему родители и улыбался счастливой улыбкой, когда слышал его. Он был уверен, что с возвращением имени вернется к нему и удача, и осуществиться то, о чем он когда-то мечтал.
— Но все-таки хотелось бы мне осесть на одном месте. Завести домашнюю животину. Пахать землю и растить тыкву. Большую, как в детстве. Может, кто из женщин мной заинтересуется. Я ведь могу любить и могу научиться быть нежным и ласковым. А еще хочу сына. Как ты думаешь Ореолла — может ли все это осуществиться?
— Я нисколько не сомневаюсь Горальд. Все у тебя получится. И не только жена и сын у тебя будут, но еще и дочка.
— Такая же красивая как ты?
— Не знаю. Может быть красивее.
— Да, дочка. Дочка, это конечно, хорошо, но с ней много хлопот.
— Это еще почему?
— Как почему? От женихов покоя не будет. А вдруг кто обидит ее. Я же не смогу стерпеть. Опять могу ненароком зашибить.
— Не думаю, что до этого дойдет дело, — рассмеялась я. — Женихи, завидев тебя, вряд ли захотят искать с тобой ссоры.
— Это точно. Я ростом пошел в деда по матеренной линии. Здоров он, ох здоров был. Я даже помню его. Идем мы с лесоповала, на шее у него я сижу, в одной руке как обычно топор огромный, а в другой корзина с грибами или ягодой. Он меня всегда с собой брал лес заготавливать. Помер от хвори. Хворь ведь она не смотрит на рост и здоровье, всех за собой тащит. Вот и деда моего утащила.
— У тебя кто-нибудь из родственников остался?
— Должны быть. По отцовой линии сестры двоюродные и по матеренной тетка с дядькой живы должны быть. Только зачем я им — каторжник — убийца и насильник. Так ведь меня осудили. Нет. Я один на этом белом свете. Родственников искать не стану.
— Не расстраивайся. Создашь свою семью.
— Привал, — сказал проводник. — Похоже, надвигается буря. Надо принять необходимые меры предосторожности, чтобы пережить ее.
Я посмотрела на небо, оглянулась вокруг. Ничего не предвещало надвигающейся беды. Небо было чистым, лишь кое-где виднелись облака с сероватым оттенком. Ни ветерка. Солнце палило нещадно.
Проводник повернул верблюда в сторону песчаных холмов. Мы все последовали за ним. Затем он спешился. Мы тоже поспешили слезть с верблюдов.
Выяснилось, мы устроили привал не возле дюн. Песчаный холм оказался полым внутри и с широким проходом. У меня сложилось впечатление, что это укрытие было сделано руками человека, и видимо служило пристанищем для кочевников.
Проводник завел верблюда под каменную глыбу и привязал за торчащий в стене штырь. Мы сделали тоже самое. Под каменным навесом оказалось достаточно просторно. Места хватило всем — и нам, и верблюдам.
Проводник отвязал от верблюда один из мешков и, приблизившись к выложенному на песке из камней для разведения огня сооружению, высыпал туда уголь. Достав небольшую бутылочку с жидкостью, полил из нее черные камни. Закончив с этим делом, он стал отвязывать остальные мешки и доставать из них теплые вещи.
— А вы что не готовитесь? Буря начнется, потом будет поздно, — удивился проводник нашему бездействию.
Оказывается, не только я наблюдала за ним, но и мои спутники стояли как вкопанные и ничего не делали. После предупреждения, все зашевелились. Стали отвязывать мешки. Проводник нащупал что-то в стене, затем надавил. В стене появилась небольшая ниша. Он вытащил из нее маленькую лопатку.
— Кто-нибудь из мужчин поднимитесь наверх и отцепите занавес, — сказал он.
На него все посмотрели, но никто не сдвинулся с места. Честно сказать, я сама не поняла, что хотел проводник. Он вздохнул, затем уделив внимание Ястребу, сказал:
— Вон видишь, сверху по краю укрытия прицеплен занавес. Надо взобраться на холм и отцепить его.
— Понял, — сказал Ястреб и принялся карабкаться по пескам. Но у него не очень получалось. Видимо Ястреб оказался тяжеловат для такого дела.
— Я сама отцеплю, — предложила я свою помощь и полезла вверх. У меня получилось лучше. Я быстро достигла вершины и лежа на животе, подползла к самому краю обрыва. Протянув руку, стала нащупывать крючки и снимать с них скрученное на длинную жердь плотное тканевое полотно.
Когда я отцепила все крючки, полотно раскрутилось, и образовалась ширма, перекрывающая собой больше половины входа. Проводник стал раскапывать песок и, находив металлические крючки, зацеплял ширму за толстые железные кольца. В итоге получилось защищенное от солнца, ветра, дождя вполне уютное укрытие. Прошло около часа, но пока ничего не происходило.
Я начала нервничать, подумав, что проводник не тот, за кого себя выдает. Уж слишком он странный. Заметив мое беспокойство, он раскинул руки, произнося:
