— Я могу переместиться только в знакомое мне место. В том городе я ни разу не был.
— И как же мы переместимся? — расстроилась я.
— Ты сосредоточься на комнате и перемести меня. Я вернусь за тобой.
— Ого. Я не могу тебя переместить.
— Почему? Ты ловко справляешься с персиком. Для перемещения не имеет значение вес. Сделай то же самое что и с персиком. Главное, отобрази в памяти неизменные детали: стены, мебель, люстра.
— А вдруг с тобой что-нибудь случится?
— Ничего со мной не случится. Не переживай.
— А я могу сама перемещаться?
— Нет. Ты не можешь своей силой переместить себя.
— Жаль, — вздохнула я.
Я сосредоточилась на комнате Захрана и представила в ней образ Элиазара. Открыла глаза. Не успела ужаснуться, как он появился.
— След проложен. Можем перемещаться, — улыбнулся он.
И мы переместились. Комната Захрана пустовала. Облегченно вздохнув, я направилась к двери.
Мы вышли в коридор. Заметив стражников, Элиазар применил свою магию. Стражники в подробностях рассказали нам, как попасть в опочивальню правителя и встали как вкопанные…
Правитель не спал. Развлекался. С рабынями. Он даже не заметил, как мы вошли. А когда увидел нас, вскочил и обомлел. Не сам. С помощью магии Элиазара.
Да уж. Не ожидала я встретить голого правителя. Да еще в нелепой позе. Окинув взглядом перепуганных обнаженных девушек, сбившихся в кучу, я вздохнула.
— Этот развратник всех девственниц поимел. И не только, наверное, своего государства.
— Ореолла, может, пусть он оденется. Что-то мне не уютно.
— Тебя смущает только голый правитель? А как же красивые девушки и кстати, тоже голые. Они тебя не смущают? — эмоционально спросила я и задумалась. Что это? Ревность?
— Девушкам тоже нужно одеться.
Девушки намек поняли и тут же ринулись к одеждам. На лицах некоторых я заметила следы побоев и опухшие от слез глаза.
Рука потянулась к ножнам.
— Ореолла, не надо. Убийством правителя ты ничего не добьёшься. Только станет хуже.
Я подошла к правителю и направила нож вниз.
— А я не буду его убивать. Отрежу ему то, чем он…
— Давай не будем у него ничего отрезать. Ты напугала его до смерти.
— Ладно, — не хотя согласилась я и убрала нож. — Приведи его в чувства. Пора с ним заканчивать.
— Укройся простыней, — сказала я, присаживаясь в мягкое кресло. Девушки столпились, следя за происходящим. Элиазар остался стоять.
— В…ы к…то та…кие? — с трудом справляясь с голосом, спросил правитель, нервно заматываясь простыней.
— Я Ореолла. Ты и тебе подобные изверги возродили колдуна, который чуть не уничтожил мир. Завтра ты издашь закон о запрете работорговлей. Всем рабам дашь вольную. На бумаге. Если еще одна девственница, будучи не твоей женой переступит порог этой комнаты, ты лишишься не только этого, — я кивком показала, чего, — но и головы. Ты все понял? Не надейся на стражников или воинов. Не помогут. Они беспомощны против нас.
Я встала, подошла к Элиазару, и мы исчезли.
— Представляю, как сейчас правитель рвет и мечет. Ну и ночку ты ему устроила. Незабываемую.
— Пусть знает каково это быть подневольным.
— Ты действительно хотела его кастрировать?
— А почему бы и нет. На одного насильника меньше было бы.
Элиазар рассмеялся.
— Да после такого ужаса вряд ли ему нужна будет девственница, — сквозь смех говорил он.
Мы немного посмеялись и пошли в душ…
Борьба с работорговлей продолжалась. На нас ополчились все имеющие власть и золото, но жители селений встречали чуть ли не с распростертыми объятиями. Делились сплетнями, а иногда и полезными сведениями.
Узнав от людей, где процветала жестокость мы спешили в тот город или селение. Перемещались не только с помощью магии, но и лошадей, верблюдов и даже пешком.
Хорошо хоть из любого места мы могли вернуться домой, выспаться, ну и отдохнуть душой и телом. Все-таки частые путешествия выматывали.
Я понимала, что путешествия необходимы. Во-первых, я оттачивала магию, а во-вторых, в мире людей понемногу восстанавливалась гармония. Весть о нас разлетелась далеко за пределы мест, где мы побывали. Правители нас побаивались, работорговцы боялись до ужаса. Я ведь с ними не церемонилась. Убивала на месте, чтобы другим было не повадно. А что еще делать, если сами не хотят понимать, что ходят по острию ножа.
И вот однажды мы решили наведаться в Марэн-Град. Узнать, как у песнопевца дела, но и с государыней пообщаться. Она сама себе на уме. Да к тому же жестокая. Как, впрочем, и ее папаша. Не зря его прокляли загубленные души.
Я переместила Элиазара, через несколько минут мы появились в столовой, где когда-то я ужинала с государыней.
За столом сидела она и видимо папаша. Заметив нас, государыня поперхнулась, ее папаша закричал:
— Стража!
Стража тут влетела в дверь, остановилась и строевым шагом отправилась обратно.
— Не поможет, — холодно сказала я и села без приглашения за стол.
— До нас дошли слухи, что ты притесняешь правителей. К нам зачем пожаловала? — взвизгнула государыня. Видимо, от перепуга голос еще не восстановился.
— Видишь, до вас не только слухи дошли, но и я. Ну так что, порядок в государстве наводить будем? Или как?
— У нас все в порядке. В твоей помощи не нуждаемся.
— У вас то, возможно, все в порядке, но только не у людей. По-прежнему здесь процветает работорговля, убийства без суда и следствия и прочие жестокости.
— Рабы всегда были, есть и будут, — громко высказался государь.
— Я вижу, ты оправился от болезни. Тебе дочь рассказала, от чего ты заболел и каким образом выздоровел?
Он посмотрел на дочь, она опустила голову. Видимо, не рассказала.
— Тогда я расскажу. Твоя болезнь — не болезнь. Это проклятия загубленных тобой людей. А избавился ты от проклятия с моей помощью. Я из Царства Мертвых принесла Слезы Грешников и Невинных. Благодаря им ты выздоровел. Как ты думаешь, недуг может к тебе вернуться или нет?
Государь изменился в лице.
— Что ты хочешь? — подавленно спросил он.
— Песнопевца не отдам! — вновь взвизгнула государыня. — Мой он и только мой.
— Так выходи за него замуж, — хмыкнула я.
— Он раб. Я не могу выйти замуж за раба.
— Вы сами себе противоречите. Освободите всех рабов. Дайте им вольные. И все. В чем проблема. За вольного ты смело можешь выйти замуж.
