— «Memoria damnata», — прочитал Никк латинские буквы, высеченные над аркой в тоннель. — Лучше, конечно, б спросить у Даф, но, думаю, это переводится как «про́клятая память» или «проклятие памяти». Нам точно нужно туда идти? Мне это место уже не нравится. Тем более, — он покосился на стены, — если это адри…
Ане тоже становилось не по себе. То ли мрак действовал на нее угнетающе, то ли узкие каменные стены впереди, которые напомнили ей о коридорах в Пайтити, где землянка случайно забрела не в тот угол, и стены чуть не раздавили ее, начав внезапно сдвигаться. Но ведь она делает все это не ради себя, верно? Ради мамы, ради папы, ради правды, которая все эти годы не давала ей жить спокойно и впутала в даитьянскую войну.
— Нет, мы проделали такой путь не для того, чтобы возвращаться, — заверив то ли себя, то ли Никка, Аня поправила растрепавшийся пучок волос на затылке и решительно двинулась в коридор.
Когда она шагнула сквозь арку, то почувствовала странное покалывание в районе затылка. Это, казалось, даже не физическое, а скорее ментальное чувство — такое бывает, когда вспоминаешь запах дождя, и становится легче дышать, или представляешь лимон, и понимаешь, что скулы свело от несуществующей кислоты.
По телу пробежали мурашки. Ане показалось на миг, что она не просто шагнула в тоннель, а преодолела невидимую завесу. Сам воздух будто бы стал другим — не свежее, но мягче.
«Влажность», — предположил Никк, тоже уловив это ощущение.
С любопытством Аня провела ладонью по шершавой стене и снова вгляделась в тоннель. Что же это за место? Куда оно ведет и — куда когда-то привело Анину маму?
Без лишних слов, все отправились вперед. Никк молчал, о чем-то задумавшись, и рассорившиеся Тейн с Шаном больше не разговаривали.
Они шли не меньше получаса, а багрово-черный тоннель все тянулся и тянулся вперед, узкий, с потолком, толща которого отделяла их теперь от поверхности. Ни дуновения ветра. Стены давили Ане на грудь, не меньше, чем тишина. Разве тут может выжить живая душа? Разве сюда хотелось идти по собственной воле? Идея о том, чтобы искать Еву в этих «проклятых» катакомбах, показалась вдруг Ане до абсурда наивной и детской.
Боясь нарушить тишину словами, Аня покосилась на Никка:
«Скажи честно, это плохая затея, да? — спросила она мысленно. — Искать маму? Если бы она хотела, то нашла способ связаться со мной за столько-то лет, а если… В ином случае, может, лучше и не знать правду».
Никк ответил не сразу, в его мыслях проскользнуло что-то до конца Ане не ясное. Горечь, обида, а может быть, стыд? Даитьянин виртуозно развеял образ, как облако на горизонте, прежде чем она успела его разглядеть.
«Нет, ничего плохого нет в том, чтобы знать правду, — ответил он. — В конце концов, на что тратить жизнь, если не на ее поиски?»
«На то, чтобы наслаждаться отведенным нам временем?»
«Наслаждение ничто, если не наполнено смыслом», — и когда Аня хотела посмотреть Никку в глаза, он, точно невзначай, перевел взгляд на стену. Буквально отказался смотреть Ане в глаза! Пусть они и могли разговаривать без слов, все равно лишь взгляд мог сказать всю правду. Без зрительного контакта можно даже в мыслях построить любою ложь.
— Ты не веришь, — обескураженная от осознания, прошептала Аня. — Никк, ты не веришь, что мы найдем мою маму?
Прикусив губу, Никк наконец посмотрел на нее. Но не в глаза, нет, а на кулон, что висел у Ани на шее, на осколок кристалла, который подарил ей когда-то.
— Я верю, что мы узнаем правду, — тихо произнес Никк. — Но даже если она…
«Замолчи! — звоном в его и своих ушах, беззвучно воскликнула Аня. Нет, нет, он не смеет это говорить. Не смеет уверять ее, что потерять надежду сейчас, позволительно. Кристаллы на стенах дважды быстро мигнули, точно от сбоя в электропитании. — Замолчи, ты ведь не знаешь! Не знаешь!»
В уголках глаз невольно выступили слезы, заставляя мир вокруг расплываться. Аня хлебнула ртом воздух, но от этого стало не легче: боль обиды, сковавшая сердце чугунной цепью, никуда не исчезла.
Никк. Никк, самый родной для Ани сейчас человек, не верит в нее! Не верит, что она ищет не зря! Разве не должны близкие люди поддерживать, отпугивая тени твоих сомнений? Разве должны тушить пламя последней надежды в груди? Разве не должен был Никк сказать ей, что ее мама жива, может, в беде, но жива, ждет, по-прежнему любит Аню и ждет?.. Зачем же тогда Никк пошел за ней вовсе?
«Предпочитаешь, чтоб я соврал? — продолжил Никк вместо того, чтобы извиниться. В его сознании блеснуло раздражения. — Прости, но я не хочу давать тебе ложную веру, а потом притворяться, что не догадывался».
«Ты должен меня поддержать!»
«А что я, по-твоему, здесь еще делаю!»
Пол под ногами у Ани вздрогнул, точно Никк прокричал фразу вслух. Они подошли к месту, где коридор разделялся надвое и уходил в противоположных направлениях.
Все кипело от злости внутри Ани. Не глядя на Никка, она развернулась и молча отправилась прочь.
— Конечно, давайте разделимся! — сердито крикнул ей вслед Никк. — Сам хотел предложить.
— А ты не командуй, даитьянин, — услышала Аня голос Тейна. Последнее слово он произнес так, точно то было оскорблением. Его шаги быстро последовали за землянкой.
Проворчав что-то, Никк вместе с Шаном пошел в другую сторону.
Вскоре еще один поворот окончательно их разделил, скрыв фигуры за спиной, и тишина воцарилась вновь. Аня была благодарна Тейну за отсутствие вопросов и просто наслаждалась стуком их шагов, размеренных, монотонных, поддерживающих один другого. Сердясь на Никка, она заслонила от него свои мысли непроницаемым блоком и просто шла, доверившись интуиции.
Однако интуиция отказывалась нашептывать Ане дорогу, видимо, потому что была занята другим.
«Разве Никк не прав? — назойливо спрашивал внутренний голос. — Разве он сказал, что не пойдет за твоей самой глупой мечтой? Зачем же злиться, если для него путь важнее самой цели?»
Под ногами у Тейна что-то звякнуло, и он, присев, поднял с пола серебряную монетку.
— Такими темпами через пару сотен лет насобираю на древнегреческий шашлык, — без особой радости усмехнулся Тейн, сунул находку в карман и достал фляжку.
— Может, не стоит так часто дегустировать земные напитки? — стараясь подумать о чем-то другом, поинтересовалась у Тейна Аня.
— Почему? Ты когда-нибудь видела меня пьяным, землянка?
— Скорее чересчур веселым. — «Например, в апартаментах Лира в Нараке».
— Быть веселым преступление?
— Нет, Тейн, но…
Резко остановившись, Тейн закрутил крышку фляги и внимательно посмотрел на Аню. На его лицо падал красный свет со стены, отчего тени вокруг глаз и под скулами казались глубже, а взгляд проницательнее и взрослее.
