— Не верю.
— Разве глава старейшин станет врать?
— То есть она согласна с тобой как старейшина, но не как моя мать? — Никк подскочил на ноги так резко, что перед глазами замаячили белые пятна. Нет уж, он добьется своей справедливости. — Неужели ты не понимаешь, отец? Аня мой друг! Аня… больше, чем друг! Она часть меня.
«Часть моего сознания и моей души».
— Она не была рождена на Да’Арии, — Сварг тоже поднялся на ноги, оказавшись лицом к лицу с Никком. На лице отца застыла маска беспрекословного равнодушия, точь-в-точь как бывало у Даф. Решение принято, глава старейшин не берет своих слов назад. — Это противоречит даитьянским законам, Никк.
Никку было плевать на законы, он не готов сдаваться. Отец, старейшины, да хоть весь мир, — Никк не откажется от того, что его по праву.
— Почему? Почему это вдруг стало так важно сейчас? — скорее машинально, чем намеренно, он попытался проникнуть в мысли отца, чтобы найти ответ на свой непримиримый вопрос, но получил жестокий отпор. Стена, усеянная сотнями острых пик, готова была порвать в клочья сознание любого, кто желал ее преодолеть.
— Просто поверь мне, сынок, — совершенно спокойно произнес Сварг, словно только что и не выставил Никка вон из мыслей, как последнего вора, и положил руку ему на плечо. — Я живу достаточно долго, чтобы знать много о нашем мире.
Никк отдернул плечо.
— Значит, ты знаешь и истинную причину взрыва в Храдэи, не так ли?
Сварг изменился в лице. Последняя капля отцовского тепла исчезла из его взгляда, теперь он смотрел на Никка сурово, как никогда. Как старейшина, как правитель, как воин, готовый покарать любого, кто помешает ему победить в войне.
— Все куда сложнее, чем тебе кажется, Никк, — произнес он сухо.
И что-то вспыхнуло внутри Никка в этот момент. Огарок надежды вспыхнул и окончательно обратился пеплом. Никк до последнего верил, что Лир соврал, покрывая кого-то, но глядя в глаза отцу, ему все стало ясно. Да, Лир скрывал тот факт, что выполнял указы старейшин, но не раскаивался в своих поступках. Не раскаивался и отец в том, что ради невесть чего (ради мнимого порядка и мира в стране?) старейшины пожертвовали сотнями жизней собственного народа, стерли другой народ из истории и объявили войну третьему.
А теперь отец хочет отнять у Никка и Аню? Последнюю, кто с ним честен? Кому он может доверять? Кого любит?
— Я ненавижу вас всех! — развернувшись, Никк пошел обратно, вверх по лестнице. Никогда прежде злость и решимость так не захлестывали его. Он чувствовал печальный взгляд Сварга на своей спине, но не обернулся и не замедлил шаг. Завтра Никк наверняка будет жалеть, что был так резок, но это будет лишь завтра. Сегодня же еще уйма времени, чтобы совершить пару судьбоносных глупостей.
— Аня? — когда он ворвался в комнату, та листала страницы все той же записной книжки. Увидев Никка, вернувшегося так быстро, землянка вопросительно уставилась на него. Значит, не подслушала его разговор с отцом. Хорошо.
— Передумал? — спросила она. Ее любопытство кольнуло его разум.
— Да. Мы уходим прямо сейчас.
Глава 21. Огни потерянных городов
Добраться — телепортировать — к пещерам Альман на окраине Забвенного города не составило труда, труднее Ане оказалось заставить себя зайти в тоннели снова. Несмотря на всю красоту стен, усыпанных синими огоньками светлячков, коридор выглядел мертвым. Ане не хотелось опять находиться в окружении каменных плит, скрывающих солнечный свет и свежий ветер, и звуки живого мира, опять чувствовать себя погребенной заживо и слышать лишь эхо своих шагов. Но она должна это сделать.
Ради мамы.
— Как думаешь, мы встретим Мантра сегодня? — спросила она у Никка, тихо ступающего по неровным каменным плитам на шаг впереди нее.
— Что-то подсказывает мне, с ним не встретиться, если он сам этого не захочет, — отозвался Никк. По интонации было понятно, что он параллельно думает о чем-то своем.
Аня могла бы заглянуть в его голову и все выведать, но не стала. В конце концов, каждому ведь нужно время наедине с собой и своими мыслями? И, если Никк захочет поделиться, землянка всегда будет рядом.
И в тишине двое шли и шли по однообразным коридорам, долго спускаясь все глубже и глубже под землю. Во тьму.
— Почти на месте, — было единственным, что в конце концом произнес Никк.
Аня оглянулась. Позади остались три поворота направо, один налево, центральный коридор из расходившегося в трех направлениях тоннеля и еще один левый поворот. Именно этой дорогой вел их обратно в Забвенник Ирней.
Вместо голубых светлячков опять появились бледные кроваво-красные кристаллы, их косые, острые грани торчали из стен, как шипы. У Ани до сих пор не укладывалось в голове, как и почему эти коридоры вели из Да’Арии на Землю. Существовали всегда? Их построили тифонцы? А может, Лăры?
«Почему в жизни всегда так много вопросов? Так много нелогичного? Так много странного?»
Перед Никком и Аней теперь была та самая арка, откуда вышла самозванка, назвавшая себя Евой, над ней красовался выгравированный символ дракона. Внутри тоннеля казалось так темно, будто не мрак вовсе, а густой туман, даже мысленно Аня не могла определить, что скрывается в потемках.
— Мы пожалеем, что идем туда? — покосился на нее Никк. В его глазах конфликтовали опаска и решительность.
— Наверняка, — сглотнула Аня. — Но у нас нет выбора.
— Выбор есть всегда, вопрос лишь в том, устраивают ли нас все другие варианты.
Не дав Ане шанса начать сомневаться, даитьянин решительно шагнул во мрак и… исчез. Аня уставилась на сомкнувшуюся за его спиной черноту.
«Никк!» — хотела позвать она, но не смогла. Горло вдруг сдавило от паники. Он исчез, просто исчез! Даже сияющая крупица его сознания больше Аню не касалась, она осталась совсем одна в пустом и холодном каменном лабиринте. — «Никк…»
«Вы верите, что иллюзия реальна, — говорил Мантр, — а я верю, что реальность иллюзорна».
Нет, Никк не мог бесследно исчезнуть, если мир вокруг и полон иллюзий, то даитьянин уж точно не одна из них. Аня вспомнила вход в Келас, тоннель, затерявшийся в горах, который тоже не видно простому гостю — тому, кто не знает, куда смотреть.
Осторожно, боясь, что темнота перед глазами и впрямь окажется лишь темнотой, Аня протянула ладонь. Пальцы словно окунулись в теплую воду и, достигнув проема, растворились. Отдернув руку, Аня с интересом взглянула на нее. Нет, ничего не случилось. Что ж, рискнем?
— …и похоже, тифонцы и сами не любят чужое внимание, раз позаботились о таком камуфляже, — донесся голос Никка, когда Аня прошла сквозь завесу. Но все равно не увидела его. Перед глазами по-прежнему стоял непроглядный мрак.
— Я бы тоже не жаловала посетителей, если б те стерли все упоминания обо мне с лица земли, — ответила Аня, щурясь. Бесполезно. Темнота. А что, если мама хотела, наоборот, тифонцам помочь?..
