— Монеты лучше не использовать.
Девушку поразил контраст между его полоумной усмешкой и трезвыми рассуждениями.
— Ну, разве только одну — проверить, знают ли они, что это такое.
Алеа не ответила. Сняв с плеч мешок, она развязала завязки. Ее тотчас обступила галдящая от восторга толпа.
— В этом поселке делать особо нечего, — уныло подумал Гар.
Алеа крепче сжала губы, чтобы не рассмеяться. Ее спутник понял, что она его «слышит». Как он и надеялся, это ее немного успокоило. В конце концов, если это у них самое что ни на есть дух захватывающее приключение за всю неделю, то жизнь такая... спокойная.
— Бедный паренек! — с сожалением в голосе произнесла одна пожилая женщина. — Мы уж немало повидали таких, как он, и знаем, что он не опасен.
— Инбридинг! — подумал Гар, а вслух заныл:
— Бедному Гару хо-о-о-лодна-а! Бедному Гару хо-оо-лодно-а!
— Ему и впрямь холодно! — сочувственно покачала головой женщина помоложе. — У тебя не найдется для него одежды?
— Найдется, но порой на него что-то находит, и он начинает все рвать на себе, — на ходу придумала Алеа и поразилась своей выдумке. — А у вас есть одеяло? Можно и поменяться...
Она не закончила фразу. У женщины заблестели глаза, и она договорила:
— Например, на маленький горшочек?
Алеа заглянула в сумку.
— Железный или медный?
— Что? Медный горшок за одеяло? — удивленно спросила женщина.
Алеа поняла, что назвала слишком низкую цену.
— Это очень тонкая медь, — произнесла она, словно извиняясь. — Может легко помяться.
— О! Самое толстое сотканное мной одеяло стоит железного горшка.
Покупательница изучающе уставилась на девушку.
Или все-таки слишком дорого?
— Еще обед и ночлег, и горшок твой!
— По рукам! — крикнула женщина. — Сейчас принесу одеяло.
— И мне горшок!
Женщина постарше протянула ожерелье.
Оно выглядело ниткой отполированных кварцевых камешков, но у Гара перехватило дыхание, и Алеа поймала его мысль:
— Бриллианты!
Добрая женщина не правильно истолковала его восхищение, улыбнулась, повертев ниткой драгоценных камней, и они заискрились на солнце.
— Смотри, какие красивые камешки! Возьми их, дорогуша, порадуй своего друга.
— Он мне не только друг, но еще и брат, — поправила ее Алеа.
— Брат? Да, вы оба такие рослые. Молодец, что заботишься об убогом. — Женщина протянула ожерелье. — На, бери вместе с моим благословением. У меня такого добра много.
— Нет, что вы! — запротестовала Алеа и вытащила из сумки медный горшок. — Вот, возьми! Коль он тебе так уж нужен! Правда, стенки чересчур тонковаты.
Женщина вручила ей ожерелье и взяла горшок. Она поджала губы, взвешивая горшок в руке, а затем потерла его пальцами.
— Совсем и не тонкие. Вот увидишь, в нем будет хорошо кипятить воду.
— Если вам нужен настоящий чайник, у меня и он найдется.
Алеа достала из Гаровой сумки маленький чайник. Несколько человек так и охнули при виде яркой раскраски, а затем начали выпрашивать.
Дела у коробейников пошли быстро. Алеа меняла свои товары на необработанные камни и искусно сделанную посуду, которую можно будет с выгодой продать в следующей деревне.
Иногда у нее не находилось нужных вещей, но в сумке лежали небольшие куски меди и олова, и деревенские жители с радостью брали их в обмен на свои товары.
Торговля шла полным ходом, когда через толпу протиснулась девочка-подросток, держа в руках широкий, прекрасно вышитый пояс.
— А что вы мне дадите вот за это? Я хочу пряные духи и какие-нибудь украшения.
Алеа изумленно посмотрела на пояс.
— Такой красоты я еще не видела!
— Эх, Ренга, я несколько недель потратила на то, чтобы вышить для тебя этот пояс!
К девчонке подошла женщина постарше; вид у нее был недовольный.
— Ты подарила его мне! — возразила Ренга. — Это мой пояс, и я могу делать с ним все, что захочу!
— Ты права, — сказала ее мать. — Но в этом узоре — вся моя любовь и забота. Настанет день, когда ты оценишь это по достоинству.
— Ты не можешь мне указывать, как распоряжаться своими вещами!
— Не могу и не буду, — вздохнула женщина. — Но мне обидно, что ты хочешь поменять мой подарок на пару безделушек. Такие вещи нужно хранить, иначе в старости у тебя ничего не будет.
Ренга заколебалась, встревоженная мыслью о будущем. Алеа воспользовалась возможностью подтвердить правоту матери.
— Чтобы вышить такой пояс, требуется немало времени и усилий. В свое время мать подарила мне несколько подобных вышивок, я их и тогда очень ценила, но еще больше после того, как их у меня отобрали. — От воспоминаний на глаза навернулись слезы, но Алеа, решительно моргнув, смахнула их. — Моей матушки уже давно нет в живых, и я так жалею, что не осталось ничего, что напоминало бы о ней.
Ренга ошарашено уставилась на девушку и сочувственно протянула ей пояс.
— Тогда возьми мой! Хвала Богине, моя мать все еще жива! Возьми мой пояс, если это облегчит твои страдания!
Мать вначале растерялась, но затем улыбка озарила ее лицо и она с гордостью посмотрела на дочь.
— Большое спасибо, с твоей стороны великодушно предложить мне такой подарок, — мягко произнесла Алеа. — Это настоящее сокровище, но его сделала твоя мать, а не моя. Вместо того чтобы утешать меня, он будет лишь сильнее напоминать мне о моей утрате. — Она улыбнулась и пожала девочке руку. — Но ты не представляешь, как тронула меня твоя забота. Вот, возьми это в знак благодарности.
Алеа положила девочке на ладонь маленькое колечко.
Ренга взглянула на подарок и охнула от восхищения, затем протянула его, чтобы показать матери.
— Огромное спасибо, мама, но будет нехорошо, если мы не дадим ничего взамен.
— Значит, и ты сделай мне подарок, — улыбнулась Алеа. — Какой-нибудь. Но должна признаться, что за время наших странствий мы с братом ужасно проголодались.
— Хорошо! Хлеб, который я сама испекла, и сыр!
Ренга побежала к дому, где жила их семья.
— У вас есть все поводы для гордости, — сказала Алеа матери девочки.
Женщина повернулась к ней с ласковой улыбкой на лице.
— Я и вправду горжусь дочерью. А тебе спасибо. — Она тряхнула головой и вновь перешла к делу. — Но такая дочь заслуживает парочки украшений. У меня есть на обмен опалы и рубины; у тебя найдутся бусы, которые бы подошли к тому колечку?
