Боря уснул у меня на руках, и я отправил его в свой мир — отдыхать.
— А вы слышали об Уральской Зоне? — спросил я. Насколько я знаю, там одна из самых опасных Зон на всей Терре.
Айнана дёрнулась.
— Да. Страшное место. Никогда не иди туда по своей воле.
— Учту.
— Что ты думаешь о Ядовитых Топях? — повторила вопрос Айнана. — Ты видел чучин, видел Топи и грязгулей. Интересно твоё мнение, кусимэн.
— В воздухе нет никого опасного? — уточнил я.
— Нет. Там отравлено. Ничто живое не выживает. Кислота Топей съедает плоть и кости, я тебе говорила.
— А чучин выдерживает кислоту?
— Да. Но но не сильно долго. Разрушается.
— Если сделать дирижабль и плотно обшить его пластинами из чучина, — начал размышлять я, — то существует большая вероятность перелететь Топи. Но у сильных грязгулей могут быть свои козыри. И если повредить обшивку корабля — яд проникнет внутрь.
Пока я говорил, план вырисовывался сам собой. Надо каким-то образом сделать такой дирижабль и сбежать. С виду идея кажется сложной. Почти невозможной. Но что если сами Тунгусы будут знать о моём плане побега? Если они будут уверены, что мы полетим над Топями, то могут и отпустить нас, чтобы стравить Пернатого и грязгулей. С этим можно работать.
Олень замедлился, мы вышли на чистую поляну, в центре которой стояла гигантская пихта, раскинувшая свои угловатые лапы с белыми колючками во все стороны. Чем ближе к ней подбегал олень, тем отчётливее я понимал, насколько дерево огромно. Размером с двадцатиэтажку, как минимум. Или больше?
Айнана что-то пробормотала и почтительно склонила голову. Олень же продолжил двигаться и забежал в неприметный тоннель, скрытый в корнях пихты. Я почувствовал на себе чей-то взгляд. Заозирался, но никого не нашёл. Тоннель под деревом был сухим и хорошо освещённым. Шёл под углом вниз.
— Где мы? — спросил я.
— Старейшина Улгэн желает видеть тебя, — пространно ответила Айнана. — Хочет поговорить.
Коридор расширился и вывел нас в квадратную пещеру, заставленную конусовидными каменными строениями. Олень перешёл на шаг, приблизился к одному из конусов и остановился прямо возле прохода внутрь, покрытого сетью корней.
Айнана спрыгнула, я за ней.
— Будь вежлив, — предупредила она.
Внутри конуса было жарко и темно. Напротив, у стены, лежал гигантских размеров бело-голубой волк. Я едва не запнулся, когда его увидел. На наше появление зверь лишь повёл ухом.
— Старейшина Улгэн, — Айнана поклонилась.
И только после этого я заметил сидящего чуть в стороне от волка старика. Маленького и очень сморщенного. Он перебирал в руках чётки и не моргая смотрел на меня блеклыми голубыми глазами. Одет он был в белые шкуры, на его лбу серебристым цветом сияла вязь незнакомых мне узоров.
Айнана слегка кашлянула, и я поспешно поклонился.
— Идите сюда, — звонким голосом сказал старик. Я вздрогнул. — Садитесь, чего стоите.
Говорил он совершенно без акцента. Перехватив мой удивлённый взгляд, старик подмигнул мне и широко улыбнулся, обнажая крепкие белые зубы.
— Двадцать лет воевал на фронтире против ваших. Меня до сих пор там помнят. Немало я ваших положил, ребятишка.
Я едва сдержал смешок. Всё же язык у него не такой и чистый.
— Или ребянок? — Улгэн поскрёб гладкую щёку. — Не важно. Будешь ребятишкой.
Мы с Айнаной сели перед ним. Улгэн резко вскинул руку, схватил меня за шиворот и рывком притянул к себе. Так, что мы оказались нос к носу. Он пару раз шумно понюхал меня и отпустил.
— Так ты Белов, ребятишка, — задумчиво сказал он.
Всё произошло так быстро, что я не успел среагировать. Да и не смог бы. Как только Улгэн схватил меня, я почувствовал сильнейшее давление. На тело, на мозги.
Он очень сильный, — с явным страхом в голосе сказала Алиса. — Даже меня задела сила, которой он придавил тебя.
— Что это было? — я подвигал пальцами и мысленно посетовал, что не сбрил отросшие волосы. Короткий ёжик, не больше миллиметра. Но белый же.
— Аура, — коротко бросил Улгэн. — Ты болен. Прокляли в детстве. Прям как вашего Императора, — он усмехнулся.
— Чего? — не понял я.
— Коротка жизнь твоя будет, ребятишка. И полна страданий.
— Я знаю о проклятии. А что вы сказали об Императоре?
— Он тоже болен, — пожал плечами Улгэн. — Я его видел на фронтире, когда Борька ещё молодой был. Сильный, харги. Но больной. Как ты.
Улгэн спрятал чётки во внутренний карман, достал оттуда трубку и раскурил её.
— Ты не бойся, об этом вряд ли кто-то прознает. У моего ниру Дар особенный. Он чувствует любое проклятье, — Улгэн махнул рукой на волка.
— Мне не нравится ваша откровенность, — признался я.
— Ты же Белов. Вы люди неглупые. Сам понимаешь, что не сможешь выжить.
Я ничего не ответил.
— Леонид Белов кто? — Улгэн выдохнул вверх серый дым, пахнущий почему-то елью.
— Глава клана.
— А Мишка? Артефактор, который.
— Мой родной дедушка.
— Вот как, — пробормотал Улгэн. — Мишка несколько лет в Сыктывкаре жил. Помогал им с артефактами. Тяжёлые времена настали для нас. В Сыктывкаре люди и так сильны очень. А тут им и оружие нормальное делать начали.
Улгэн покачал головой, углубляясь в воспоминания.
— Зачем мне помогать вам?
Улгэн покрутил в руках трубку и, прищурившись, уставился на меня.
— Ты же артефактор. Тебе должно быть любопытно, какие секреты таятся за металлами.
— Да. Но помогать тем, кто сдаст меня Пернатому?
— Да. И лучше — по доброй воле. Поверь мне. Существует бесчисленное множество способов сломать человека. А так у тебя до последнего сохранится надежда на хороший исход.
Я кивнул. Посмотрим ещё кто кого. Но вот ссориться с ними точно не стоит. Повредят главный узор, и всё. Жизнь разрушена.
— Ты гораздо разумнее ребятишка своего возраста, — Улгэн довольно улыбнулся. — Мишка тебя хорошо воспитал.
Я прикрыл глаза, обдумывая свою линию поведения. Решил, что с этим стариком стоит быть максимально откровенным.
— Вы не должны отнимать у меня надежду, — склонив голову набок, начал я. — Если смогу сбежать — вы не будете преследовать меня. Я же поклянусь, что не раскрою ни одного секрета, который узнал тут.
Улгэн поднял брови.
— Я гений артефакторики, — я сам не заметил, как выпрямил спину и свысока посмотрел на старика. — Гений узоров. Гений боевых искусств. Я могу вам доставить таких проблем, о которых вы даже и подумать не можете. А могу помочь, как никто другой. Айнана чувствует правду. Она подтвердит мои слова.
