В нашем рассказе должно быть не меньше шести персонажей. Можно и больше, но шесть – минимум. И еще одно условие. Пусть кто-то один за всё время не произнесет ни единого слова, но при этом человек все равно должен быть живым.
Когда вы уже придумали детективный фокус и познакомились с действующими лицами, приступайте к письму. Сюжетная каденция вам известна: экспозиция – преступление – развитие (оно же расследование) – кульминация – развязка.
На всё про всё у вас авторский лист. Если получится уместить загадку и разгадку в меньший объем, можете прибавить себе баллы: каждая сэкономленная страница – плюс один балл. В детективном рассказе лаконичность – высшее щегольство.
Если будет возможность, прочтите написанный рассказ вслух перед аудиторией, пусть даже маленькой – как было с пьесой. Дайте каждому из слушателей бумажку. Когда дойдете до середины, попросите всех написать имя предполагаемого преступника. Повторяйте этот вопрос после каждой следующей страницы – вплоть до развязки. Потом проверьте, кто и на каком этапе угадал злодея. Это поможет вам оценить, насколько рассказ удался в детективном отношении.
Есть детективы, привлекательные не столько сюрпризом в финале, сколько своей атмосферой, интересностью персонажей. Скажем, Конан Дойлю по части фабулы за Агатой Кристи не угнаться, зато сэра Артура, в отличие от дамы Агаты, можно перечитывать, даже зная, кто убийца. Я, например, периодически это делаю.
Поэтому за образец литературного стиля мы возьмем «Записки о Шерлоке Холмсе».
Слог Конан Дойля энергичен, но сдержан. Авторские описания скупы, ничего лишнего.
«– Интересно, что он там высматривает? – спросил я, показывая на дюжего, просто одетого человека, который медленно шагал подругой стороне улицы, вглядываясь в номера домов. В руке он держал большой синий конверт – очевидно, это был посыльный.
– Кто, этот отставной флотский сержант? – сказал Шерлок Холмс».
В диалогах и отступлениях может содержаться и философия, но всегда редуцированная иронической улыбкой:
«Мне представляется, что человеческий мозг похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить, как хотите. Дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадется под руку, и полезные, нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди всей этой завали и не докопаешься».
Особенное очарование тексту придают диалоги, в которых отлично считывается личность (это мы уже проходили):
«– У меня есть щенок-бульдог, – сказал я, – и я не выношу никакого шума, потому что у меня расстроены нервы, я могу проваляться в постели полдня и вообще невероятно ленив. Когда я здоров, у меня появляется еще ряд пороков, но сейчас эти самые главные.
– А игру на скрипке вы тоже считаете шумом? – с беспокойством спросил он».
В общем, прежде чем начать, как следует пропитайтесь викторианским духом. Его формула: здравомыслие, андерстейтмент и скепсис.
Инцидент в Чешэм-Хаусе
Рассказ
Инспектор шумно высморкался в клетчатый платок и потом долго его сворачивал, прежде чем спрятать обратно в карман. Никогда в жизни окружающие с таким вниманием не следили за тем, как старина Лестрейд прочищает свой нос. Уж во всяком случае не столь возвышенные особы, сардонически подумал сыщик.
Сам-то он на них пока не смотрел – только вниз. У опытнейшего сотрудника Скотленд-Ярда существовала рутинная процедура, которой он придерживался при расследовании всякого убийства. Сначала осмотреть труп и всё, что находится на ближайшей периферии в пять футов; затем обследовать место преступления; и лишь на третьем этапе сосредоточиться на подозреваемых и свидетелях (очень часто это одни и те же люди).
Покойник был преважный: шаржэдафэр русского посольства. Что означает французское слово, инспектор представлял неявственно, а спрашивать не захотел, чтобы не составить у господина комиссара невыгодного о себе впечатления. В кабинет начальника всей столичной полиции Лестрейда вызвали впервые за четверть века службы.
Сэр Эдмунд сказал:
– Немедленно отправляйтесь на Чешэм-плейс, в русское посольство. Если вы читаете газеты, то должны знать, что мы на грани войны с Россией. Премьер-министр Гладстон запросил у парламента экстренный бюджет. И вдруг убит русский шаржэдафэр Shcherbatoff! Не сами ли они его прикончили, чтоб дать повод к началу военных действий? С русских станется, это коварная нация. Выясните обстоятельства инцидента и доложите. Я буду ждать. Ступайте!
Чешэм-хаус
[95]
Газеты инспектор, конечно, читал, но только криминальную хронику, спортивные новости и статьи по садоводству, поэтому о международном конфликте услышал впервые. Наверное, убитый – крупная шишка, коли из-за него может разразиться война.
Человек с непонятной должностью и непроизносимой фамилией лежал перед Лестрейдом на паркете, раскинув руки, и пялился стеклянными глазами в потолок. Физиономия мятая, брыластая, рот разинут. На белой крахмальной груди эмалевый крест, через плечо красная лента, на ней орденская звезда. Судя по сверканию – бриллиантовая. (Стало быть, не ограбление, иначе сперли бы). Вокруг плешивой головы лужа крови. Инспектор взял мертвеца за виски, приподнял. На макушке пролом. Шмякнули чем-то тяжелым. Собственно, ясно чем – орудие преступления валялось рядом. Мраморный бюст какого-то генерала с бакенбардами.
Что тут у нас еще?
Около левой руки канделябр. Сломанная пополам свеча. От удара об пол – понятно. В правой руке пустой бокал, и тут же пролившаяся желтоватая влага. Поди вино, не пиво же.
Более вокруг трупа ничего примечательного не имелось.
Сыщик перешел ко второй стадии, стал исследовать помещение. Дом-то, Чешэм-хаус, он осмотрел еще с улицы, прежде чем войти в ярко освещенную арку с колоннами. Здание было помпезное, даже по меркам Белгравии, где известно какие особы обитают: министры, лорды, послы.
Поднялся на третий этаж за надутым что твой адмирал лакеем по широкой мраморной лестнице, где сплошь зеркала да белые статуи, прошел завешанным картинами коридором до высокой двери.
В просторном кабинете топтались несколько человек, кто-то всхлипывал. Следуя своей методе, Лестрейд ни на кого смотреть не стал, лишь спросил, где труп. Ему показали на приоткрытую дверь в дальнем углу.
Представившись по всей форме: «инспектор отдела криминальных расследований Лондонской городской полиции Грегори Лестрейд», он строго сказал:
