— Я думаю, в имении сэра Хемпена, — ответила она.
— М-да! — вздохнул Стоутон. — Как мы добудем ее из крепости?
— Просто отберем! — резко оборвала его Ртуть. — Он разграбил мой дом, а я…
— Ночью? — ужаснулся Стоутон.
— Разве может быть время лучше? Он не ждет нас! Нет, скорее всего он и его люди сейчас ищут меня, чтобы арестовать за смерть графа! — Она не собиралась рассказывать разбойникам, что у сэра Хемпена с нею свои счеты. — Мы прямо сейчас отправимся к имению и нанесем внезапный удар. Мы как раз успеем уйти до его возвращения. А на обратном пути уведем его скот — Уведем скот рыцаря? — Стоутон распахнутыми глазами смотрел на нее. — Так просто? Возьмем и уведем, да?
— А ты что же, хочешь его предупредить или, может, записку оставить? Сейчас лето, и коровы пасутся свободно. Сомневаюсь, чтобы их охраняли. Неужели ты не хочешь поесть мяса?
— Говядина мне нравится, — признался Стоутон. — Пошли, ребята! Позавтракаем вырезкой! — сказал он и двинулся вперед.
— Конечно, это был всего лишь набег, — продолжала свой рассказ Ртуть. — Мы не собирались удерживать имение. Мы забрали добро моей матери и увели скот и лошадей сэра Хемпена.
— А остальное оставили?
— Да, потому что оно принадлежало вдове сэра Данмора-, а я враждовала не с ней, а с сэром Хемпеном. Да и моя собственная мать упрекнула бы меня, сели бы я забрала ценности старой госпожи.
— Такие рассуждения похвальны, — согласился Джеффри. — А почему ты не захотела остаться в поместье?
Ртуть раздраженно посмотрела на него.
— Не смей смеяться надо мной! Ты и сам знаешь.
— Я знаю, что удерживать его было бы глупо, — ответил Джеффри, — но даже не предполагаю, почему ты поступила так, был ли это обдуманный поступок или только из чувствительности.
— Хочешь проверить, насколько я разбираюсь в военных действиях?
— Строго говоря, да, — Джеффри откинулся, опираясь на локоть. Что ни говори, — позиция уязвимая, но он готов был быстро среагировать, если Ртуть попытается ею воспользоваться.
Она поняла это и сердито посмотрела на него.
— Я должна забавлять тебя своей глупостью?
— Мне очень нравится наблюдать за тем, как работает мозг, и забава, пожалуй, далеко не самое подходящее слово, — заверил ее Джеффри, Она нахмурилась, не зная, считать ли это похвалой, а Джеффри продолжал:
— Плодами твоей тактики стали выигранные сражения. Ни один разбойник без тебя не смог бы выиграть их, и до моего появления твоя стратегия всегда приводила к победе. Я не могу не восхищаться твоим командованием, поэтому дай мне возможность повосхищаться еще чуть-чуть. Расскажи, почему не стала удерживать имение, захватив его.
— Просто у меня было слишком мало людей и оружия!
Короче, мы не были готовы к такому делу. И еще потому, что я сомневалась в верности своих людей.
— И в их подготовке, — обрадованно кивнул Джеффри. — Именно так решил бы и я! Но если все были против, почему ты не отказалась от этого дела?
Ртуть нахмурилась.
— Я тебе уже говорила.
— Нет, ты объяснила мне по-женски. Но ничего не рассказала о мыслях командира.
— То есть до того, как сказала, что мы вернемся за вещами матери, подумала ли я об этом деле как военачальник? Спросила ли себя, возможно ли остаться в живых, поступив так? Или большая часть нас…
— Да, или даже все. И возвращение вещей матери — главная ли причина набега?
— Я понимала, что если набег удастся, это сплотит вокруг меня людей. Ты это имеешь в виду?
— Именно это! А подумала ты об этом до набега или после?
— Конечно, до, — раздраженно бросила она. — Как я могла не подумать об этом, имея дело с разбойниками? Эти люди привыкли жить грабежом, и ничто не может обеспечит их верность лучше хорошей добычи. К тому же они должны были увидеть, насколько хорошо я могу планировать действия и привести их к добыче. Конечно, братья не позволят им меня ослушаться, но все же… кстати, братьев я назначила своими помощниками — по одному на каждую стену. Нет, эти люди убедились, что я могу спланировать и выиграть бой, мы потеряли убитыми только двоих, и всего три человека были ранены. После таких успехов они уже не смели противиться мне.
Джеффри нахмурился.
— Но ведь ты так старалась, чтобы братья за тебя не мстили.
— Да… — Ртуть отвернулась, лицо ее стало печальным. — В этом я потерпела неудачу. Я знала, что мне нужно было подчиниться графу Лаэгу, чтобы не причинить вреда матери и братьям, но я подумала, что ждет сестру, когда она подрастет. Не подумай, я не оправдываю себя: ужас и отвращение заставили меня забыть об их безопасности. Я знаю, что поступила эгоистично, но я не могла поступить иначе.
Джеффри смотрел на нее, пораженный в самое сердце. Он содрогался при мысли, что эта дивная девушка могла оказаться в руках сладострастного старого развратника. Поражало и то, что она винила себя в том, что защищалась, как можно считать эти свои поступки неверными. Он должен ее переубедить.
Глава шестая
— Я бы не сказал, что это эгоизм, — проговорил Джеффри, нахмурив брови, — женщина не должна подвергаться подобным надругательствам, и твои близкие первыми скажут тебе об этом.
— Они так и поступили, — Ртуть опустила глаза. — Но я всегда буду чувствовать себя виноватой перед ними, если они будут несчастливы.
— Ты станешь винить себя за грехи старого графа? С какой стати? К тому же твои родственники присоединились к тебе по доброй воле…
— Конечно, они прекрасно понимали, что с ними будет, если они не убегут сломи голову! — возразила Ртуть. — Мы нарушили закон, и я понимала, что должна переиграть молодого графа в его собственной игре за власть. И проделать это быстро, пока он не успел подготовиться.
— Ты это поняла еще до того, как приказала своим разбойникам захватить имение сэра Хемпена?
— Но это был не тщательно выверенный план, как могло тебе показаться…
— Ага, просто мысли промелькнули в твоем сознании, и ты сразу же увидела верное решение!
Ртуть насторожилась.
— Как, и у тебя тоже такое бывает?
— А то! Твой план был просто безупречен! Тебя отец этому научил?
— Не могу сказать точно, — Ртуть развела руки. — Кое-чему, конечно, научил. Но в основном мне это казалось просто здравым смыслом, хотя многое я почерпнула, наблюдая за действиями выступавших против меня командиров.
— И первыми среди них оказались вожаки разбойников?
— А, эти разбойники! — Ртуть пренебрежительно отмахнулась. — Бьюлин говорил правду: его шайка оказалась самой большой, но не благодаря ему. Он колотил людей и орал на них, заставляя повиноваться. Все решал Стоутон.
