— Но как? — возбужденно спросил Громмет.
— Все можно изменить. Безусловно!
Громмет неожиданно для себя понял, что речь идет о самооценке Финистер. Нужно быть очень осторожным с ней.
— Но ведь они обручены…
— Ну и что, — осадила его Финистер, — свадьба-то должна состояться только через три месяца, а пока принц холостяк, так что надежда есть.
Громмет невесело рассмеялся:
— Да, с твоими способностями надежда останется даже после свадьбы.
— И действительно, — приободрилась Финистер. — Брак всегда можно разбить.
— Позволю себе заметить, — не удержался Громмет, — никто лучше тебя с этим не справится.
— О, благодарю, Громмет. Да, я вполне подготовлена для этого. Поэтому, кстати, мне и поручено лично заняться делом Гэллоугласов.
Громмет, к удовлетворению Финистер, с тревогой бросил на нее взгляд. Неужели этот глупец надеялся перехитрить ее? Никто из ее агентов не сумел подобраться к Джеффри так близко, как она. Финистер вздрогнула, вообразив, как развивалось бы их сближение дальше. Конечно, в этом причина ее возбуждения — одна из причин, по крайней мере.
Финистер обладала естественной роскошной красотой — бьющей наповал всякого, кто терял бдительность. И все-таки она больше полагалась на искусство, чем на природу, и представала перед Гэллоугласами во множестве лиц, что делало ее еще более прекрасной. К тому же она как никто другой умела разжигать страсть мужчин как телепатически, так и физически.
— Итак, у тебя личный интерес к этому делу? — иронично заметил Громмет.
— Личный, и не только, — отрезала Финистер. — Однажды он от меня ушел. Будь проклят этот осел! Неужели он не понимает, что я прекрасно вижу, как он страстно желает меня?
— Судя по твоим словам, он этого не скрывает, — холодно отрезал Громмет.
— Да, не скрывал, — с некоторым злорадством согласилась Финистер, — но ведь каким-то образом он ушел от моего колдовства!
«Забудь о волшебстве, — подумал Громмет. — Достаточно физического очарования». А вслух добавил:
— Без всякого сомнения, он — единственный мужчина, которому это удалось.
— Определенно единственный, — довольно усмехнулась Финистер, а про себя мрачно отметила, что Джеффри, откровенно наслаждаясь ее прелестями, в то же время не настолько был ими захвачен.
— Это вызов, перед которым я не могу устоять.
Финистер не могла объяснить своей одержимости. Ей совсем не хотелось сопротивляться Джеффри. Конечно, парень красив, но она знавала мужчин и интереснее. И хотя Джеффри нельзя назвать выдающимся самцом, он, безусловно, мужчина, и тело у него отличное — Финистер видела его без камзола и знала, что при виде его мускулатуры Адонис был бы смущен; его грудь и руки великолепны, а обтягивающие брюки привлекали внимание всех незамужних женщин в округе — а возможно, и замужних тоже. Однако есть немало мужчин с отличными мышцами, и среди них есть более красивые, чем Джеффри. Так почему же, думая о нем, она содрогается от алчности и желания? Она не могла этого понять, но знала, что непременно должна обладать им и когда-нибудь этого обязательно добьется.
А если она сумеет очаровать его, он всегда будет с нею.
Финистер была уверена, что у нее достанет для этого сил.
— Что ты собираешься делать, когда заполучишь его? — нарушил молчание Громмет.
— Что? — Финистер посмотрела на помощника, пораженная совпадением его слов со своими мыслями. А ведь Громмет не телепат. Даже если бы он был телепатом, она более чем искусна в защите своих мыслей. Надежно пряча под маской свое изумление, она пропела:
— Что же я с ним сделаю? Разожгу в нем пламя такой страсти, что оно никогда не погаснет! И превращу в то, что идиоты называют любовью, хотя это всего лишь воздействие половых гормонов. — Она с удовлетворением наблюдала за страданиями Громмета. — И после этого он поймет, что должен быть только со мной.
— Ты собираешься за него замуж, — сделал вывод Громмет.
— Конечно, — Финистер махнула рукой. — Я не хуже всех этих высокородных проституток, о которых он станет задумываться, когда достаточно повзрослеет. На самом деле я лучше! — Слышала ли она стон Громмета? Вряд ли, стон был очень тихий.
— Ты знаешь это, и я знаю, — промолвил Громмет, — но не знают его родители. — Финистер пожала плечами.
— Конечно, они будут возражать: крестьянские девушки хороши для постели, но не для брака. Но когда наступит подходящий момент, сообщу им, кто я на самом деле. А по легенде я дочь некоего забытого лорда, тайно женившегося на женщине, которая очень кстати умерла во время родов.
Громмет кивнул: эта история ни у кого не вызовет подозрений.
— Итак, по рождению ты станешь дворянкой, и так как не будешь требовать наследства, то никто из потомков покойного лорда не станет твоим врагом. У тебя будет свидетельство о браке родителей, подписанное священником. На всякий случай, если потребуют доказательств.
— Разумеется, — кивнула головой Финистер. — Для чего тогда мы держим в штате лучших специалистов по подделыванию документов?
— Превосходных, насколько мне известно, шеф. Даже Верховный Чародей и его жена не смогут отвергнуть тебя.
— Да, не смогут. Да и что это им даст? Я так привяжу к себе их сына, что любой их отказ настроит его против них еще вернее.
— Они лишат его наследства, — предупредил Громмет.
В Финистер ожили сомнения, заставив рассердиться на себя: она знала, что это не просто инстинктивная реакция. И выместила ее на Громмете, резко выпалив:
— Какая разница? С его мечом и моим волшебством мы быстро сделаем себе состояние! Но я уверена, что они от него не откажутся. Для этих глупцов дети слишком много значат! Значит, они не смогут отказаться и от меня. Никто не сможет.
— И меньше всех Джеффри, — помрачнел Громмет. — И ты будешь жить, как герцогиня, со всем уважением и подобострастием, Которые ей полагаются.
— Именно так, буду, — злорадно огрызнулась Финистер, но внутри у нее все напряглось при мысли о менее публичных радостях, которые принесет брак с Джеффри.
Однако она умело скрыла свое волнение.
— И у меня появится отличная возможность саботировать правление короля Туана и королевы Екатерины.
— Исподтишка, разумеется, — вяло заметил Громмет. — Ты ведь не станешь рисковать своим прикрытием?
— Нужно будет исключить возможность появления потомства, — заметила Финистер что само по себе не было для нее жертвой, так как могло помешать планам. Она ненавидела младенцев и не собиралась терпеть ни боль, связанную с родами, ни заботы беременности и кормления, тем более, что все это может помешать радостям секса и разрушить ее влияние на Джеффри.
— Как же ты его удержишь, если не подаришь ему наследников, которых он наверняка захочет?
