— У меня тоже, — призналась Корделия. — Никогда не понимала, как Грегори может проводить столько времени в состоянии созерцания, когда он мог бы творить чудеса и радоваться жизни вместе со своими сверстниками.
— Ну, сестренка, это — его выбор, — вздохнул Джеффри. — И кто мы такие, чтобы судить его?
— Ты прав, — согласилась Корделия. — В конце концов, он же не порицает нас.
— Я слышу Магнуса, — произнес вдруг Грегори — голос его доносился будто издалека. — Он рад говорить со мной, приветствует вас всех и шлет свою любовь.
— О, взаимно! — обрадовалась Корделия; она впервые присутствовала при таком разговоре.
— И каких врагов сокрушает он в настоящий момент? — скептически спросил Джеффри, для него это тоже было в новинку.
— Никаких, — Грегори по-прежнему смотрел куда-то вдаль, его голос напоминал дуновение ветерка. — Магнус на борту своего корабля, где-то между планетами.
— И как он? — озабоченно спросила Гвендолен.
Грегори молчал с минуту, прежде чем ответить.
— Лучше, чем когда-нибудь, мама. Так же хорошо он чувствовал себя только в разгар битвы. Магнус не один сейчас. Она помогает ему справиться со смятением в душе.
— Она? — живо отреагировала Корделия, в ее голосе слышались радость и ревность одновременно. — И кто же она?
Последовал новый обмен мыслями, затем Грегори продолжил:
— Это — девушка по имени Алия, крестьянка. Ей выпали такие же испытания, как и нашему брату.
— В самом деле? — заинтересовалась Гвен.
— Да, и Магнус сейчас пытается исцелить ее.
— Магнус лечит женское сердце? — нахмурилась Корделия. — Да что он понимает в этом?
— Только то, что ему подсказывает компьютер Херкимер. И, кажется, это немало.
— А она не хочет подумать об исцелении Магнуса? — требовательно спросила Корделия.
— Трудно сказать. Ты же знаешь, Магнус позволит себе заглянуть в ее мысли только в случае крайней опасности, — ответил Грегори. — Но он считает, что девушка может быть очень сильным эспером, хоть и необученным.
— Это обнадеживает, — отреагировала Гвен. — Вполне возможно, Магнус проявит милосердие к нашей подопечной, этой несчастной, чей характер был испорчен в детстве. Грегори, расскажи ему, какой выбор стоит перед нами. Только не сообщай о своих чувствах к Финистер.
— Попробую, — ответил Грегори, — хотя Магнус очень опытен в телепатии и, несомненно, может обо всем догадаться по каким-то оттенкам моих мыслей.
Юноша умолк.
— Его семья ждала, пока он пересказывал всю историю старшему брату, находившемуся за сотни световых лет от него. Гвен дивилась силе мысли, способной покрывать разрыв, неподвластный ничему материальному. Здесь неминуемо возникала проблема сбоя во времени из-за сверхсветовых скоростей, и Гвен задумалась, а что за время, который год там, где сейчас путешествует Магнус? Интересно, сколько ему сейчас там лет? Мог ли он, в силу особого волшебства гиперпространства, остаться все тем же Магнусом, который когда-то улетал с Грамария, в то время как они здесь взрослеют и старятся?
Затем раздался голос Грегори.
— Магнус ужаснулся при мысли о том, что из-за него Финистер могут казнить. Но в то же время он считает: известная доля страданий ей не повредит, а научит быть милосерднее с другими людьми.
Гвен вздохнула с облегчением, а Корделия от радости захлопала в ладоши.
— Узнаю благородное сердце Магнуса! — но затем ее лицо омрачилось. — Однако неприятно слышать, что он хочет ее страданий.
— А я не сомневаюсь, что Финистер уже пришлось познать боль, — задумчиво проговорила Гвен. — Но, увы, это не склонило ее к милосердию. В ходе нашего лечения ей снова придется пройти этим путем страдания, и, надеюсь, теперь она выйдет победителем.
Она обернулась к Грегори.
— А Магнус в курсе, что Финистер убийца, и это — доказанный факт?
— Нет, мы говорили только о его собственных обидах, — его голос был все еще отстраненным. — Так что, попросить его быть судьей и всех прочих ее преступлений?
Гвен ответила не сразу, она тщательно выбирала слова:
— Он должен высказаться за или против. Может, новая информация изменит его мнение? В конце концов, я вовсе не уверена в успехе моего лечения — ведь мозг вещь очень сложная. Возможно, она так и останется убийцей.
— Нет, этого не может быть! — запротестовала Корделия, но, взглянув в лицо матери, умолкла.
Грегори тоже промолчал. Затем он принялся перечислять брату все преступления Финистер, и лицо его при этом морщилось, как от физической боли. Через какое-то время пришел ответ Магнуса.
— Убийство принято карать смертью — это освященный в веках обычай, — транслировал Грегори. — Но убийца может быть прощен, если он искренне раскаялся и выразил готовность возместить ущерб близким жертвы, а также всему обществу.
— Ну уж, на это она потратит большую часть оставшейся жизни, если не всю, — заметил Джеффри.
— Жизнь, посвященная людям, будет вознаграждена, сын мой, — наставительно сказала Гвен — она хорошо знала, о чем говорила.
Магнус упомянул орден нищенствующих монашек, — вздохнул Грегори. — Он говорит, если такового еще нет, то Финистер сможет его основать. Возможно, это будет наполовину мирской орден.
— Я не могу представить себе, чтобы эта женщина даже после исцеления выбрала подобную жизнь, — возразил Джеффри. — К тому же, существуют еще некоторые обстоятельства. Не забудь рассказать Магнусу о том, как она пыталась отбить Алена у Корделии, а ее саму убить. А также об ее попытке разлучить нас с Ртутью.
Он нахмурился.
— Брат ведь знает о наших помолвках? — подозрительно спросил он.
— Да, — ответил Грегори — было похоже, что ветер прошелестел откуда-то из невообразимого далека. — Он знает также, что некая ведьма пыталась помешать этому. Но я еще раз напомню.
И снова над поляной повисло молчание. Затем Грегори вдруг содрогнулся.
— Все это истории с его родней разгневали Магнуса гораздо больше, чем собственные обиды. Теперь он и в самом деле голосует за смерть.
— Передай ему нашу горячую благодарность, — нежно улыбнулась Корделия, — но, поскольку в данном случае угрожали мне и Джеффри, то и решать нам: простить ее или нет. Не так ли, Джеффри?
— Полагаю, так, — нехотя согласился тот. Затем решился:
— Я — за милосердие, при условии, что мама сможет вылечить эту гарпию.
— Хорошо сказано, — просияла улыбкой Корделия, ласково коснувшись руки брата. — И знаешь, что я скажу? Думаю, Ртуть была бы очень расстроена, если б ты решил по-другому.
— Кстати, не грех бы спросить ее мнение, — обернулся Джеффри, — да и Алена тоже.
