И все‑таки, как показывает милицейская статистика, больше половины квартирных краж — дело рук банальных воришек, решившихся на преступление скорее от безысходности, чем из спортивного азарта. Такие «бомбят», как правило, квартиры небогатые, где хозяева скупятся на железные двери, добротные замки и решетки. Метод проникновения прост: взлом или подбор ключей. Именно такие «простецкие» домушники, как правило, и становятся клиентами уголовного розыска.
Особенно много домушников появилось в начале 1990‑х годов. Это был какой‑то криминальный поток, который захлестнул крупные города страны. Если в 1991 году в России было зарегистрировано 214 937 квартирных краж, то через два года — уже 450 212, то есть вдвое больше. Такого всплеска домушничества криминальная история России еще не знала.
Благодаря героическим усилиям сотрудников уголовного розыска к середине 1990‑х рост квартирных краж удалось остановить. Но тут подоспел печально известный дефолт 1998 года. Одним из его последствий стал новый всплеск квартирного воровства. Обуздать криминальную активность домушников удалось только в начале нулевых, чему в немалой степени способствовало и развитие рынка охранных услуг, и повсеместное использование видеокамер. В последние годы в России воры обчищают примерно 250 тысяч квартир и домов ежегодно. Более половины всех квартирных краж раскрывается.
Хотя от профессиональных воров, как показывает практика, не спасают даже ультрасовременные замки, пренебрегать элементарными мерами предосторожности все‑таки не стоит. Статистика свидетельствует: почти в половине случаев воры проникают в квартиру через входную дверь, взломав замок. Реже — подбирают ключи или залезают через окно. Поэтому уезжающим в отпуск горожанам сотрудники правоохранительных органов советуют укрепить дверь — хотя бы металлическими штырями, а кроме того, установить два замка различной конструкции, накладной и врезной, не ближе, чем в пятнадцати сантиметрах друг от друга — уменьшение этого расстояния приводит к ослаблению двери.
При этом один из замков должен быть таким, чтобы без ключа его нельзя было открыть изнутри. Это помешает вору, проникшему в дом через окно или балкон, беспрепятственно покинуть место преступления. А чтобы вообще перекрыть домушнику этот путь, специалисты рекомендуют ставить решетки на окна и стеклить балкон. Особенно это важно, если квартира расположена на первом или последнем этаже, примыкает к пожарной лестнице или водосточной трубе.
Но самым эффективным средством защиты по‑прежнему считается охранная сигнализация. Статистика показывает, что из ста жуликов, посягнувших на чужое жилье, оборудованное сигнализацией, 98 были взяты с поличным аккурат в тот момент, когда они орудовали в квартире или выходили на улицу с награбленными вещичками.
Берегись автомобиля
В середине 1990‑х годов в России начался автомобильный бум. Народ как оголтелый начал скупать машины иностранного производства: «новые русские» — дорогие «мерседесы» и джипы, люди попроще — подержанные «фольксвагены» и «тойоты». В отличие от Америки начала XX века, где бурное развитие автомобильной индустрии послужило мощным катализатором всей экономики и социальной сферы, в России конца XX века всеобщий интерес к персональным авто породил массу серьезных проблем, в том числе и по линии уголовного розыска.
В те годы среди российских автолюбителей бытовал шутливый и в то же время весьма актуальный вопрос: как долго простоит новенькая «тачка» у подъезда вашего дома, если у вас нет гаража и современной противоугонной системы? Ответ на этот вопрос знали те, кто по долгу службы боролся с проблемой автомобильных угонов — сотрудники соответствующих отделов уголовного розыска. В Москве, например, этой проблемой в 1990‑е годы занимался 7‑й отдел МУРа, в подмосковном уголовном розыске — 9‑й. Так вот, ответ профессиональных сыщиков разочаровал бы большинство российских автовладельцев. Опыт работы в сфере противодействия угонщикам показывал: любые, даже самые навороченные противоугонные системы, в том числе и радиоэлектронные, способны стать серьезной помехой лишь для юнцов, решивших от нечего делать прокатиться с ветерком на чужой автомашине. Но если машиной всерьез заинтересовались профессионалы, работающие на заказ, от угона не спасет ничего: ни электроника, ни гараж.
В 7‑м отделе МУРа даже велась неофициальная статистика. Например, свеженькие, только что купленные «Жигули» девятой модели, особенно если они без номеров и цвета «мокрый асфальт», как правило, угоняли в течение первых нескольких часов. В случае если хозяин позаботился о своей машине заранее и купил гараж, «Жигули» могли простоять в нем двое суток. То же самое относилось и к другим популярным у автомобильных воров маркам машин: «Волгам», «Мерседесам» пятисотой и шестисотой моделей, а также «бээмвэшкам» последних серий. Автомобили других марок угоняли не столь активно, но если они были бежевыми или цвета «мокрый асфальт», шансы остаться без любимого авто возрастали многократно. Особенно любили «мокрый асфальт» представители гордых южных народов. По данным 7‑го отдела МУРа, в середине 1990‑х годов в столице орудовали два десятка организованных преступных группировок выходцев с Кавказа, специализировавшихся исключительно на угонах машин такой расцветки.
Что касается марок автомашин, здесь картина вырисовывалась следующая. Как ни странно, но самой любимой у воров маркой в 1990‑е годы были автомобили Волжского автозавода, особенно девятой, седьмой и пятой моделей. Так, в Москве в 1996 году было похищено 18 тысяч автомашин. Из них половина приходилась именно на продукцию ВАЗа. Далее по степени популярности у воров шли ГАЗ‑31029 «Волга» и модификация «Нивы» под названием «Тайга». Из иномарок наиболее часто похищали уже упоминавшиеся «Мерседесы», БМВ и джипы «Чероки». Считалось, что именно эти машины лучше других приспособлены к российским дорогам и автосервису.
В 1990‑е годы, в отличие от советских времен, угонами машин занимались не какие‑то случайные одиночки, действовавшие по принципу «главное что‑нибудь угнать». В 1990‑е этот вид преступлений превратился в устойчивый и высокодоходный криминальный бизнес, в который так или иначе были втянуты тысячи человек. Сам процесс угона выглядел следующим образом.
Группа угонщиков в составе двух‑трех взрослых и парочки подростков колесила по городу в поисках автомашины нужной марки и расцветки. Как только объект попадал в поле зрения преступников, вперед высылали одного из юных подельников. Его задача — открыть машину и проехать на ней хотя бы несколько метров. Если все проходило гладко, за руль садился взрослый угонщик и спокойно перегонял чужую «тачку» в нужное место, чаще всего в какой‑нибудь гараж на окраине города. Там похищенную машину либо разбирали на запчасти, либо готовили к перепродаже.
У каждой организованной преступной группировки, занимавшейся угонами, в наличии всегда было несколько таких гаражей, автостоянок или станций техобслуживания. В этом «отстойнике» машина и находилась в течение нескольких дней, а иногда и недель. За это время с нее снимали госномера, заменяли их на липовые, иногда меняли что‑то и во внешнем облике. Главное — сделать так, чтобы машина, которая к тому времени могла числиться в розыске, стала внешне немного другой. А затем похищенную «тачку» перегоняли заказчику. Обычно это делалось в утренние часы, когда на основных автодорогах, ведущих в Москву, много машин — в плотном автомобильном потоке проще затеряться и не попасться на глаза дорожной милиции. Покупателями угнанных автомобилей в те годы обычно становились жители ближнего зарубежья — Украины, Белоруссии, Закавказья, Прибалтики. Туда и отправлялись похищенные в Москве или в Московской области «тачки».
