Мейсон не обратил на это замечание ни малейшего внимания,
продолжая задавать вопросы спокойным, размеренным тоном:
– Таким образом, вы достаточно часто виделись с Питом
Симсом?
– Очень часто, когда случались перерывы.
– Какие перерывы?
– Между запоями, или, если говорить его словами,
временами, когда в седле находился Боб.
– Значит, вам было известно о Бобе?
– О да!
– Итак, шесть месяцев назад мистер Симс вернулся из
пустыни и сообщил вам, что открыл новое месторождение?
– Да, он сказал, что выполнял какую-то работу по оценке
принадлежащего жене участка и обнаружил эту новую жилу. По его мнению, руда
была чрезвычайно богатой. Он показал мне образцы, я в свою очередь заявил, что
синдикат может быть заинтересован в приобретении участка за разумную цену.
– В дальнейшем вы договорились о цене?
– Да, мы купили участок.
– Какая часть стоимости была выплачена?
– Мы произвели начальный платеж наличными, потом
обратились в суд с иском о признании сделки мошеннической и об освобождении нас
от последующих платежей.
– Когда именно вы поняли, что стали жертвой
мошенничества?
– Ко мне поступил доклад оценщика, и через несколько
недель я вдруг обратил внимание на то, что комбинация минералов в образцах, и
по наличию и по содержанию, абсолютно точно соответствует комбинации,
выявленной в образцах, полученных с другого месторождения, являющегося
собственностью синдиката и приобретенного у Бэннинга Кларка.
– Вы обладали опытом работы в горном деле, прежде чем
стать президентом компании?
– Особого опыта не было, но я много знаю о горном деле,
у меня к нему врожденная склонность. Практический опыт я приобрел довольно
быстро, можно сказать необычайно быстро, если быть скорее правдивым, чем
скромным.
– Таким образом, вы считаете себя достаточно
компетентным президентом корпорации, имеющей далеко идущие планы в разработке
полезных ископаемых?
– Если бы я не считал себя таковым, то никогда не согласился
бы занять пост президента. Я детально изучил все методы работы, мистер Мейсон.
Особое внимание я уделял рудникам, принадлежащим синдикату «Кам-бэк», и
проблемам, с ними связанным.
– Мистер Брэдиссон, вы хорошо разбираетесь в людях?
– Что вы имеете в виду?
– То, что, неоднократно встречаясь и беседуя с мистером
Симсом, вы могли бы составить о нем хотя бы общее представление.
– Мог, если вас это так интересует.
– Вы лично осмотрели участок, прежде чем заключить
сделку?
– Естественно. Едва ли я решился бы просить акционеров
выплатить крупную сумму денег за то, чего сам не видел.
– Вы спускались в эту маленькую шахту?
– Она не такая уж маленькая. Ствол уходит на глубину
пятьдесят футов, горизонтальная выработка имеет протяженность сто тридцать пять
– сто сорок футов.
– Вы изучили образцы породы в самой выработке?
– Конечно.
– До подписания договора о приобретении?
– Конечно. Образцы с высоким содержанием металла были
подложены в шахту умышленно.
– Вы слышали о втором «я» мистера Симса, об этом
шаловливом загадочном Бобе, заставляющем бренное тело Пита свернуть с пути
истинного на дорогу, ведущую к пьянству?
Брэдиссон рассмеялся:
– Конечно, слышал, мистер Мейсон. Прошу меня извинить,
я не мог не рассмеяться, так поразительно точна ваша формулировка.
– Благодарю. Таким образом, у вас была возможность
выслушать массу рассказов о том, что происходит, когда Боб контролирует тело
мистера Симса?
– Да, конечно.
– Как я понимаю, у вас сложилось собственное мнение об
этом Бобе?
– Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно, мистер
Мейсон. Так называемого Боба просто не существует. Пит Симс использует его в
качестве козла отпущения. Боб для Пита не более чем алиби. Стоит Питу сойти с
пути истинного и совершить какой-нибудь неблаговидный поступок, как он тут же
заявляет, что ничего не помнит, что во всем виновато его второе «я». Так
называемый Боб необходим Питу для оправданий перед женой. Быть может, она верит
ему, быть может, нет. Во всяком случае, она не предпринимает никаких действий
для пресечения его проделок. Благодаря этому у Пита развилось несколько
детское, незрелое отношение даже к собственной лжи. Его жена проглатывает ложь
с такой готовностью и очевидной доверчивостью, что Пит совсем перестал
загружать свой мозг работой. В качестве иллюстрации могу привести легкость, с
которой мистер Моффгат заманил его сегодня в ловушку. Впрочем, мне совсем не
хочется умалять достоинства самого мистера Моффгата. Перекрестный допрос был
проведен блестяще. Тем не менее Симс так свято верит в силу своей лжи, что
перестал даже тщательно продумывать ее. Второе «я» слишком облегчило ему жизнь.
Мейсон и выражением лица, и голосом постарался показать свое
искреннее удивление:
– Вы полагаете, он умышленно вводит всех в заблуждение,
когда говорит о втором «я»?
– Конечно. – Моффгат всем своим видом пытался дать
понять, что Мейсону не удалось провести его. – Мистер Мейсон, неужели вы
собираетесь доказать существование этой загадочной личности?
– Ну что вы. В отличие от вас я недостаточно хорошо
знаком с этим человеком. Сегодня встретился с ним впервые. Но мне показалось,
что он достаточно искренне говорил о раздвоении личности. Я надеялся, что вы
подтвердите его слова.
– Мистер Мейсон, неужели вы считаете меня таким
глупым? – воскликнул Брэдиссон.
– Итак, вы полагаете, что мистер Симс умышленно лжет о
раздвоении личности?
– Конечно.
– Как долго вы знали об этом?
– С первой нашей встречи. Его ложь очевидна для любого
мало-мальски проницательного человека. Он совершенно бесчестный старый негодяй
и ужасный врун. Вы сами хотели услышать эти слова, мистер Мейсон. В его
характере есть и привлекательные черты, но в основном он запойный пьяница,
неисправимый лгун и просто бесчестный человек, который пытается объяснить свои
неблаговидные поступки ложью, в которую не поверит даже младенец. Поймите,
Мейсон, вы сами затронули эту тему, и я вынужден заявить, что не верю Питу
Симсу ни на йоту. Он старый бесчестный, бессовестный негодяй с весьма
ограниченными умственными способностями. Он достиг совершенства только в одном
– умеет напиться якобы до беспамятства, притвориться, что располагает ценной
информацией, которую потом позволяет вам выудить из него. Другими словами, он
очень, очень хороший актер, не более. Разыгрывать ложь у него получается
несоизмеримо лучше, чем рассказывать ее.
