– Спасибо, мы только что пообедали, – сказал
Мейсон.
Нелл Симс внимательно осмотрела сложенные стопкой на песке
тарелки и едва не фыркнула.
– Этот Солти загонит тебя в могилу, – сказала она
Кларку. – Когда он кашеварил на прииске «Дезерт Меса», все называли его
варево похлебкой с трупным ядом. Я знаю его уже тридцать пять лет. Он никогда…
Из-за кактусов показался Солти с машинкой и портфелем Деллы
Стрит в руках:
– Что ты там болтаешь про меня?
– Черт бы побрал эти кактусы! – рассерженно
воскликнула Нелл. – Ни черта сквозь них не видно, никуда не спрячешься. Ни
о ком нельзя сказать ни слова, чтобы тот не сунул уши в разговор. Так тебе и
надо, Солти Бауэрс. Как говорится, соглядатай добра не наживет.
Солти добродушно усмехнулся.
– Профессиональная зависть, – пояснил он Мейсону.
– Какая зависть! – воскликнула Нелл. – Твое
варево убьет и лошадь.
– Пока живой.
– Да, пока! Потому что при любой возможности бежал в
мой ресторан, чтобы набить живот приличной домашней пищей. Вся беда в том,
Солти Бауэрс, что тебе недоступен научный подход. Ты понятия не имеешь о
витаминах и все готовишь на жире. Есть твое варево – то же самое, что ввести в
организм такую же порцию яда.
Солти только усмехнулся.
– Нелл просто любит поворчать, – пояснил
Кларк. – На самом деле она влюблена в Солти. Правда, Нелл?
– Просто без ума от него, – язвительно ответила
та. – Ему нет равных в своем деле… как и наждачной бумаге. Я считаю, что в
поварском деле лучшего погонщика ослов не найти. Давай свой стакан, я лучше
уйду отсюда. Кстати, не хочешь, чтобы я вымыла посуду в доме, как полагается?
Солти достал из кармана вересковую трубку, набил ее табаком,
взглянул на Нелл, усмехнулся и покачал головой:
– Ты заляпаешь ее мылом.
– Знаете, как они моют посуду? – обратилась Нелл к
Делле Стрит. – Раскидывают ее на земле, натирают песком, ждут, пока песок
высохнет, вытряхивают его и споласкивают все тарелки одной чашкой воды.
– Единственный способ в мире действительно хорошо
вычистить посуду, – заявил Солти, удовлетворенно попыхивая трубкой. –
В пустыне всегда приходится так поступать, потому что воды мало. Но если
задуматься, посуда действительно становится чистой. Берешь чистый песок,
натираешь им тарелку, смываешь песок и получаешь чистую тарелку.
– Чистую! – прошипела Нелл.
– Я и говорю – безупречно чистую.
– Чистый яд, – настаивала на своем Нелл. – Не
понимаю, почему ты задумал отравить Бэннинга. Под чьим дурным влиянием? Лучше
бы готовил пищу его родственничку, живущему в доме. Тому немного яда совсем не
помешало бы.
Солти криво улыбнулся, продолжая попыхивать трубкой:
– Почему же ты его не отравишь, Нелл?
Лицо ее вдруг потеряло всякое выражение, как будто
одеревенело. Она взяла пустой стакан у Бэннинга Кларка, собралась было уходить,
потом повернулась к Солти и многозначительно сказала:
– Как часто в шутку мы мечем бисер мудрости перед
свиньями.
Она повернулась и величественно зашагала прочь.
Мейсон широко улыбнулся, достал портсигар, протянул его
Делле, потом предложил закурить Бэннингу Кларку.
– Занятная женщина. Почему она так переиначивает
пословицы?
– Никто не знает, – ответил Кларк. – Иногда
мне кажется, что она перевирает их непроизвольно, а иногда, что она делает это
намеренно, подгоняя их под собственную философию. Как бы то ни было, она очень
популярна благодаря им. Многие ребята в Мохаве приходили в ее ресторан скорее
послушать ее разговоры, чем пообедать. Как насчет договора? Вы можете составить
его прямо здесь?
Делла Стрит открыла футляр машинки, положила ее на колени,
вставила бумагу и копирку.
– Мне еще не приходилось печатать договор о слиянии
пакетов акций, сидя на земле поддельной пустыни в фешенебельном районе
Сан-Роберто. Боюсь, получится не слишком аккуратно, но я попробую.
– Меня не интересует, как будет выглядеть
документ, – сказал Бэннинг Кларк, – лишь бы он имел обязательную
силу.
Мейсон кивнул, задал несколько вопросов и начал диктовать
текст договора. Закончив, он протянул один экземпляр Кларку, второй – Солти
Бауэрсу.
Кларк внимательно изучил документ. Бауэрс даже не прочитал
свой экземпляр.
– Вы обязаны его прочитать, – сказал Мейсон.
– Зачем?
– Иначе он не будет иметь юридической силы.
Бауэрс взял в руки свой экземпляр и стал старательно читать
текст, шевеля губами, произнося про себя каждое слово.
– Все в порядке? – спросил Мейсон.
Бэннинг Кларк резким движением достал авторучку, поставил
под документом свою подпись и протянул ручку Солти Бауэрсу.
Бауэрс подписал оба экземпляра, вернул ручку Бэннингу
Кларку, взял трубку, поднес было ее к губам, вдруг передумал и посмотрел прямо
в глаза своему партнеру.
– Она тебя обманет, – сказал Кларк.
– О чем ты? – быстро и несколько раздраженно
спросил Солти.
– Ты знаешь, о чем.
Солти зажал трубку зубами, зажег спичку, поднес пламя к
трубке и снова посмотрел на Кларка.
– Она будет верна мне, – многозначительно произнес
он и втянул пламя внутрь своей вересковой трубки.
Глава 4
Дипломированную медсестру Велму Старлер в последнее время
очень беспокоила бессонница. Как и любой другой медицинский работник, она не
хотела принимать лекарства, особенно после того, как поняла, что причины недуга
кроются во внутреннем конфликте.
Она знала, что сказал бы обо всем этом Ринки. Ее младший
брат, хотя разница в возрасте составляла всего год, был большим любителем
приключений. Его голова всегда была полна различными идеями, новыми и
нетрадиционными, – о людях, о собственности, о правах человека. Ринки
посчитал бы, что она понапрасну тратит время, приковав себя золотой цепью к
избалованному миллионеру, жизнь которого не имеет никакого значения для
остального человечества. Ринки летал на самолете где-то в южных морях. Армия нуждалась
в медсестрах – почему бы Велме не отправиться туда, где она действительно
нужна, писал он в каждом письме.
Такова была точка зрения Ринки. Но существовала и другая –
матери Велмы, которая постоянно твердила: «Велма, ты не похожа на Ринки. Он
никогда не угомонится, не может и минуту постоять на одном месте. Опасность
всегда будет рядом с ним, потому что ему так нравится, такой уж у него
характер. Я не собираюсь переделывать его, даже если бы и могла. Когда он был
еще маленьким мальчиком, я знала, что должна готовить себя к удару, что
когда-нибудь настанет день и мне сообщат о его смерти, – быть может, прямо
и откровенно, быть может, пытаясь как-то смягчить. Смерть его будет быстрой и
внезапной. Из-за разрыва шины несущегося на бешеной скорости автомобиля или при
попытке выполнить фигуру высшего пилотажа. Именно такой смерти он пожелал бы
себе сам, и я желаю ему. Но ты совсем другая, Велма. Я могу положиться на тебя.
Ты думаешь о будущем. У тебя есть чувство ответственности. Прошу тебя, родная,
не уезжай. В конце концов, одного искателя приключений в семье вполне
достаточно. Я не вынесу одиночества. Весь мир торопится куда-то, жизнь отбросит
тебя в сторону и промчится мимо, если у тебя нет якоря».
