— Вы хотите сказать, юноша, что они надеются на ваши финансовые вливания и далее? — спросила Вальда, влезая в наш разговор.
На нее это было не похоже, но никто из нас не стал заострять на этом внимание.
— Вот именно. Я не могу обойтись без одобрения главы рода в некоторых значимых аспектах жизни. Например, не смогу жениться без одобрения главы. И вот этим они будут меня шантажировать.
— А ты собрался жениться?
— Нет, но когда-нибудь это случиться.
— Не стоит держаться за задницу, пока ее не высекли, — вновь ответила ему моя дуэнья, — так говорил мне мой отец. Теперь я прошу подобным образом поступить вас. Живите и не давайте им ни монеты. Пусть сами содержат свой дом. А как потребуется, у вас будут сбережения и вы сможете поторговаться. Приданое для знатной леди должно быть всегда. Раз сестре десять лет, то ей еще не начали собирать сундуки. Как и не было первого официального выхода в свет.
— Они и двум старшим не особо его собирали. Но я понял вашу мысль. Спасибо за мудрость предков, леди Варда, — склонившись, Эмиль поцеловал руку женщине, заставив ее щеки вспыхнуть.
— Ну что вы, мой золотой мальчик. Я рада успокоить ваши тревоги. Ваше дело очень важно для женщин нашей страны. Уж я-то знаю.
Эти двое могли долго разговаривать. Эмиль был хорошим слушателем, а Варда — рассказчицей. Куда идти, я знала сама, вот и направилась с Корином. Охранник замер у двери, зорко следя за окружающими. А я первым делом переоделась в более свободную одежду за ширмой и принялась за работу.
Обезболивала раны новенькой женщины, сшивала повреждения, наращивала выдранные куски плоти. Убирала следы и синяки. Делала все, чтобы набраться смелости идти дальше. К тем трем, что вернулись в страну с детьми под сердцем.
На моей памяти только семь женщин оставили своих малышей от неизвестно кого, решив дать им шанс на жизнь. Остальные же не хотели слышать о родах. Более трех сотен девушек убили с моей помощью своих малышей и я не могла их осудить. Кому они нужны сами? Семья может принять порченную дочь, но не сможет обеспечить ей замужество. Молва не пощадит. То что, не знают злые языки, они прекрасно додумают.
Мой случай был редким исключением. Но никто и не знал о моем позоре, кроме семьи. Возможно, и я бы избавилась от ребенка Орго, успей он мне его заделать. Полюбить такого малыша я бы не смогла. Тут и думать нечего.
Когда женщина была способна говорить, я наказала одной из служанок Эмиля покормить ее и напоить настойкой от кошмаров. В своих способностях я была уверена. Тревоги, связанные с прошлым, не должны ее тревожить, но на всякий случай я всегда перестраховывалась.
В соседней комнате оказалась совсем мелкая девушка. Не старше шестнадцати, но с пузом. Второй месяц беременности прервался парой движений моей руки. Потом последовала чистка, и через недельку она станет вспоминать случившееся, как страшный сон.
В третьей комнате срок и того был меньше — две недели. Настойка особых трав, и я иду дальше.
Вот тут будет сложно. Шестой месяц. Малыш точно будет кричать, ведь убить его в утробе я не смогу. Долго разговаривать с пылающей ненавистью к малышу женщиной, я не вижу смысла. Обещаю помочь ей и проделать все так, что она и не заметит. Опыт у меня, будь здоров!
Опаивая ее сонной травой, я сперва ухожу навестить других женщин, убираю воспоминания и мелкие травмы. Объясняю, куда они попали и как теперь быть. Не принимаю за них решение, лишь даю расклад, в котором они оказались. На пару недель Эмиль даст им кров, позволив обдумать будущее. А потом они озвучат ему собственное решение.
Все совершеннолетние смогут пойти работать. Но не самая мелкая. Ее желтый дракон устроит в приют или монастырь. Там будет и пригляд, и поддержка. Из короткого разговора с ней я поняла, что ее продала собственная семья. Голодали они страшно, вот отец и принял такое решение. Ее родная мама умерла, а мачехе она не была нужна. Возвращаться малышке некуда, да и опасно, увы.
Иногда я поражалась, сколько терпения и сострадания в Эмиле. Он ведь знает историю каждой своей женщины. Старается следить за их дальнейшей жизнью и даже переписывается с ними.
Простой сын барона, решивший не отворачиваться от протянутой к нему нуждающейся руки. Он не брал лишних денег у семьи, а копил свое содержание, на которое смог купить старенький цех по пошиву, шедший с молотка за долги разорившейся помещичьей семьи. Туда он устроил первые три десятка спасенных женщин.
Они сами учили друг друга кроить, шить и вышивать. Спали в том же цеху, ведь тогда сам Эмиль еще учился в академии. Это было более пятнадцати лет назад. Теперь он не только держатель всех стоящих борделей столицы. У него одна из самых прибыльных мануфактур.
Вернувшись к глубоко беременной, я провела операцию, вытаскивая ребенка. Варда занималась малышом, пока я убирала следы беременности и операции с ее тела.
— Он полностью жизнеспособный, — шепотом признала старшая целительница, заворачивая малышка в пеленку.
— Но ей он не нужен. Никому он не нужен…
Протянув руки, я взяла новорожденного и вышла с ним из комнаты на поиски хозяина. По нашей договоренности, именно Эмиль убивал детей, которые родились полностью здоровыми и могли бы жить дальше.
Я с трудом спустилась в малую гостиную, словно на мне толстенная броня, и присоединилась к владельцу дома, обнимая маленькое тельце. Пыталась поделиться теплом с ним, возможно, последним в его короткой жизни.
— Как он? — Эмиль смотрел не на меня. Его вниманием завладел ребенок. Маленький комочек, заснувший, стоило его запеленать.
— Здоровый…сам дышит. Крепкий для своего возраста мальчик, — созналась я, едва проталкивая слова.
— Боги! — простонал Эмиль, откидываясь на спинку кресла. — Ненавижу эту чертову жизнь! Почему у кого-то нет детей и они молят о них годами, а я должен убить этого мальчугана?
— Вот такая она страшная, наша жизнь, — произнесла я и позволила слезам течь.
Он-то меня поймет. Этот мужчина необыкновенный!
— Графиня, не нужно убивать. Я знаю семью, у которой нет детей, но которые примут, как своего, любого малыша, — окликнул меня Френ. Охранник стоял у стены и как все, смотрел на ребенка. — Я прослежу, чтобы его не обижали. Но я уверен — они и не станут. Порядочные люди с собственным небольшим делом.
— Правда, примут?! — подскочил Эмиль. — Я дам с ним золотых монет. Пусть они расскажут ему, что семья его погибла от рук грабителей. Но его спасали, ждали и любили! Не нужно ему знать горькую правду!
Подскочив, желтый дракон заметался по комнате, потом выбежал из нее и рванул по лестнице наверх.
— Спасибо тебе! — прохрипела я, улыбаясь и целуя мальчика в лоб. — Слышишь, маленький? У тебя сегодня счастливый день рождения!
— Как его назвать? Что мне сказать новой семье?
— Никак. Скажи, мама умерла сегодня в родах, а отца преследовали и убили. Скажи, что нашел его умирающим в подворотне.
