Повернувшись лицом к заговорившему со мной полковника Соринь, я улыбнулась, слегка уязвленно. Почему я постоянно не замечаю его присутствия? Или он настолько профессионально умеет сливаться со окружающим миром, что я не могу его почувствовать?
— Доброе утро, полковник. Спала прекрасно и очень долго. Надеюсь, что и вы тоже. Закери, как видите, в норме, — ответила я, переведя взгляд на зеленого дракона. Он не особо обращал на нас внимание, выделывая вензеля высоко в рассветном небе. — Как я понимаю, боли он не чувствует, а страх уже переборол.
— Вот и замечательно. Приятно видеть, что он так скоро вернулся в ряды бойцов. Ведь король Ульрос не обрадовался бы, что я провалился с такой помпой с самого начала самостоятельной деятельности на этой должности. И все это благодаря вашему труду и силе характера.
— С этой стороны, со стороны целительства, я буду стараться вас прикрывать. Да, я не всесильная, местами мне не хватает опыта, — я развела руками, словно извиняясь за такую неприятную правду. — Будем пугать их возможной инвалидностью и смертью, что ходит слишком близко. Дальше вы сможете усиливать ваши тренировки. Тот же Закери сейчас согласен, что вы правы. И его можно скручивать в нужную загогулину, тренируя, как нужно вам.
— Конечно, я прав, — с мальчишеской улыбкой согласился полковник Соринь, — начальство всегда право. И сегодня я заставлю каждого принять мою правду. Потом закопаю их на полигоне. Они его у меня будут проходить с закрытыми глазами, ориентируясь только на слух и собственную чуйку.
— Я не собираюсь их лечить. Налью микстурки по стаканчикам, накрою салфеточками и уйду домой, как только мой рабочий день закончится, — не разделила я его веселье.
Ведь если он будет гнобить мужчин на тренировках, то ко мне будут приходить за лечением. А на геноцид моя аптечка не рассчитана.
— И не нужно лечить. Более того, я хочу им, как вам, застегивать браслеты. Пусть не вспоминают про свою магию, ведь она не долговечна и не является полноценной заменой физической формы.
— А травмы должны рассасываться сами собой? — я приподняла бровь, выражая всю абсурдность ситуации.
— Вот это и является моей главной загвоздкой. Вы-то могли себя восстановить, как только снимали браслеты. Им же придется питаться медикаментами.
Закери так увлекся полетом, что мы давно его потеряли из виду. Он был примером того, как я буду им помогать. Если нет, то вскоре полковнику будет некого муштровать. Они слягут или уволятся сами. Напишут ему заявления по собственному желанию и мы опять будем искать им замену. Опять тренировки с новым набором парней, их первый провал, усиление и снова провал. Сколько циклов может занять подборка кадров его методами, я не представляла. Я не представляю, сколько лет может тянуться эта канитель для отряда.
Но с другой стороны, без тренировок мы обречены на постоянные провалы. Сложный вопрос, конечно.
Рука привычно потянулась к косе. Пальцы наткнулись на вплетенные бусины, заполненные моей же силой. А вот это могло бы помочь.
Распустив волосы, я сняла с тонкой косички два десятка бусинок и протянула их удивленному черному дракону.
— Раздайте их парням и пусть они лечатся, когда им покажется это необходимым. Пустые бусины они могут оставлять в чаше на столе в столовой. Я буду заполнять бусины в свободное время. Резерва мне хватит на четыре в день, не больше. Я буду оставлять себе некоторую часть сил на всякий случай.
— А какой у вас вообще резерв? — удивился полковник Соринь. — У обычного мага стихии, считающего, что его резерв большой, пределом являются три бусины. Дальше у него наступает пустота резерва.
— Вы ошибаетесь, сравнивая нас с другими магами. Целителей почти весь первый год учебы в академии выпивают каждый день до самого донышка. Это помогает прокачивать нам объемы резерва. Но для других магов такая техника губительна. Они высыхают и теряют магию навсегда. Целители же лечат себя после каждого полностью вычерпанного резерва и немного его растягивают.
— Это садизм, а не обучение, — передернув плечами, пробурчал черный дракон, но бусины спрятал в карман.
Я же вновь заплела волосы в тугую косу под внимательным взглядом молчавшего начальника.
Распускать волосы наедине с мужчиной считалось некультурным поступком. Но я это сделала для дела. Да и свидетелей не было. Взгляд же на это дело самого Соринь меня не интересовал. Поздно стесняться и хлопать ресничками. Поэтому я посмотрела на него, приподняв бровь. Вопрос напрашивался сам собой.
— Вас что-то еще беспокоит?
— Нет. Конечно нет, — сразу ответил черный дракон. — Просто не думал, что у вас такие длинные волосы, еще и выгоревшие на концах до цвета липового меда. Вы все время их так убираете, что подобное не бросается в глаза. Даже на балу не увидел этого.
— Вот как. Бывает, что я и сама удивляюсь, как быстро они расту. Я ведь всегда на работе, а там все что мешает, убираешь для удобства. Сперва так поступала на учебе, потом в больнице и теперь тут. Зато в них легко спрятать множество бусин, причем разных стихий. И все из-за длины и количества тонких кос.
Прическу я закончила быстро, потом свернула волосы в шишку, закрепив ее шнурком и парой шпилек.
— И волосы дамам проверяют достаточно редко… Одежду снимают, украшения, но волосы распускают редко. Это интересный факт.
— Вам лучше знать.
К нам приближался зеленый дракон, уверенно машущий крыльями. Видимо, к нему вернулась уверенность в себе.
— Налетался ваш подчиненный. Ну, я пойду. Как я вижу, у него все нормально работает, значит, и я тут не нужна. А вам бы поговорить без лишних ушей.
— Спасибо за понимание, целитель Эльза.
Кивнув, я спокойным шагом пошла в штаб, ставить чайник и варить себе кашу. Готовить на всех я не нанималась, а давление на то, что обязана, раз единственная женщина среди мужчин — это пустое. Не работает со мной такая бредовая политика, проверяли.
Мой аппетит не пропадает от запаха разлагающихся трупов. А грустные глаза и жалостливые речи, куда более слабый раздражитель, чем настоящая вонь. На собрание я пойду сытой и довольной. Те же, кто не желает готовить для себя, будут страдать до вечера, ожидая, когда их покормят дома.
Глава 10
Время — это единственная река, которая может изменить нас самих. Так говорил папа, вспоминая свои юношеские годы. Он не рассказывал, как изменился сам, но судя по моему личному опыту, он был прав во всем.
Отслужив четыре с половиной года под началом полковника Соринь, я поняла, что мои представления о мире изменились. И не мудрено, с нашей-то работой. Мы видели предательство, кровь, жажду наживы, казнокрадство, рабство и еще много нелицеприятных вещей. Все мы выросли за эти годы, позабыв о былой наивности и самоуверенности.
Ребята, которые пришли к нам думая, что они уже давно мужчины, действительно стали таковыми, рискуя собственной жизнью ради своей страны.
