Изменилась их внешность: накачанные фигуры приобрели брутальность, а лица — хищные черты. Поменялся и взгляд. В нем появилась цепкость, подозрительность, уверенность и легкое снисхождение к окружающим. И эти изменения коснулись всех мужчин без исключения. Тот же полковник, бывалый и сильный мужчина, для которого наша работа не была чем-то новым, если судить по некоторым оговоркам. Он претерпел изменения не столько внешние, сколько внутренние. Он пересмотрел собственные границы морали, ужесточив их до предела. Раньше, в самом начале нашей общей совместной работы, Соринь мог пожать плечами, дав шанс на прощение и отступив от правил, смягчив наказание. Сейчас же он резко отрицал возможность предательства, был суров даже в мелочах, презирал любое воровство и мелочные междоусобные склоки.
Изменилась ли я? Не знаю. Сложно так прямо понять собственные перемены. Но мама и брат говорят, что да, я изменилась и что это меня не портит. Скорее, придает некий шарм и позволяет им не тревожиться о младшей дочери. Сейчас я смогу за себя постоять в любой ситуации. Не испугаюсь возможных проблем и одиночества, если оно рано или поздно настанет. Сама я считаю себя практически прежней. Хотя… Может быть, я стала больше помогать простым людям открыто, не стесняясь моего отряда. Да и не только его, если честно. Какое мне дело до запретов и принципов неких людей, если я, возможно, никогда с ними не встречусь? Пусть гневно сверкают глазами и помалкивают в своих респектабельных уютных мирках.
Меня слегка беспокоило, как отнесутся к моему альтруизму парни из отряда. И проверить это получилось достаточно скоро, во второй год совместной работы. Когда мы уже привыкли к друг другу, притерлись, опустили некоторые условности в общении между собой. Теперь можно было объяснить, почему я поступаю так по отношению к простым людям. Тем, для кого любые деньги важны.
Не скажу, что мужчины обрадовались. Но осуждать не стали.
Мы были в поездке всем отрядом. Задание, выпавшее нам в этот раз было несложным, скорее, расслабляющим в череде погонь за преступниками. Мы доставляли важный государственный документ, а в придачу к нему и некоторые дорогие товары с караваном. Дорога не запомнилась мне чем-то необычным. К охране каравана, состоящей из двадцати сильных мужчин, добавились десять членов нашего отряда.
Не удивительно, что на нас не нападали звери или редкие преступники, чей промысел состоял именно из разграбления караванов. Нас заставляли скучать десять дней неспешного перехода на повозках. Без удобств, возможности принять нормальный душ, уединиться в нормальной комнате и прочего.
В городе нам предстояло пробыть почти неделю. Все это время местный правитель сочинял ответ королю и готовил налоги к отправке с нашим караваном. Мы должны были доставить все это обратно в столицу с ее не бедной окраиной.
Сидеть в выделенном нам доме мы не желали и отправились на прогулку. Прямого запрета на это не было, да и дел у нас тут никаких не наблюдалось.
Блуждая улочками, переходя от лавки к лавке, в одном из дворов я увидела девушку в откровенном платье. Алеющие щеки, бледные губы, испарина на висках. Она явно была больна и меня потянуло к ней. К юной еще девушке, младше меня лет на десять… И пока мужчины отвлеклись на что-то, я подошла и предложила ей лечение. Бесплатное и прямо сейчас, в этой подворотне, рядом с горой брошенных веток и мусора. Она не поверила сразу и я, взяв ее за руку, сняла тянущую боль внизу ее живота. Ту, что алой кляксой пульсировала уже не первый день, изводя ее.
— У тебя недавно был спровоцированный настойкой выкидыш. Тебе лежать нужно, — поставила я свой диагноз.
— А кто за меня будет семью кормить? — прошипела разгневанной кошкой доступная женщина.
— А кто это будет делать, когда ты умрешь? — вернула я ей вопрос, от которого она вздрогнула всем телом и опустила глаза.
— Целительница Эльза, — окликнул меня Врай, один из красных драконов.
Он подскочил к нам и схватил мою руку, оттолкнув девушку и заслонив меня своим массивным корпусом.
— Что ты делаешь? Она же проститутка.
— И что? Если ублажает мужчин, то и лечить не нужно? Проваливайте, если вам это претит, барон, — гневно ответила я и вновь подошла к своей пациентке. — А ты не дергайся. Я еще не закончила с лечением.
Выправить ее я смогла быстро, не так запущена была девушка, как об этом кричал ее потрепанный внешний вид. Грязное развратное платье — это еще не признак того, что она растеряла разум и ложится под каждого встречного.
— Спасибо вам. Наш целитель только боль снимает, все остальное у него за отдельную плату. Вот мы с девочками и не ходим к нему, — созналась миленькая на личико девчонка, у которой была семья, за которую она отвечала сама.
— Веди меня к своим. У меня как раз свободный день. Подлечу вас, пока в городе. Денег просить не буду, только чаю горячего приносите через каждых десять пациенток.
— Правда?! Пойдемте скорее, нам и правда нужна помощь, целительница. Сами понимаете, что у зелья бывают осечки, — затараторила она.
Знаю, какие осечки и что там у них за зелье пропускает живчиков, от которых потом дети появляются.
Она потащила меня за собой. А следом пошли мужчины. Двое их них подстроились под нашу скорость и попытались достучаться до меня, неразумной.
— Ты понимаешь, что сейчас попадешь в бордель? — спросил друид. — Это позор для леди! Вы не можете не понимать этого, графиня!
— А что, меня из-за этого замуж не возьмут? Правда? — демонстративно разыграла я страх и посмотрела на него жалостливыми глазами.
— Не смешно это, девочка! Таким, как ты, не следует заходить в подобные места, — отмахнулся он от моей, явно не убедительной игры.
Ну и ладно. Я всегда знала, что очень плохая актриса.
— Если вы не скажете, то никто не узнает, куда я ходила в этом городе. А по поводу того, что такая как я должна делать… Вспомни, чем я занималась в прошлом месяце и умолкни. Вот за это меня точно не возьмут замуж, еще и приговорить могут, сам знаешь к чему.
В указанную мной дату, я вместе с отрядом воровала у одного герцога из соседней страны нашу королевскую реликвию. Точнее, сперва ее украли они, а потом меня спустили на веревке по дымоходу, так как никто другой не пролезал! И для возвращения штукенции с пятью алмазами размером с перепелиное яйцо каждый, я совершила преступление, за которое у них полагается смертная казнь.
В борделе я выбила себе одну самую чистую комнату и вылечила всех пришедших девушек. Пятерым помогла избавиться от беременности на разных сроках, но все они были очень маленькие, что меня радовало.
В середине дня, когда поток проституток все не стихал, у меня закралась мысль, что выздоровившие счастливицы позвали подружек из соседнего дома, а те своих. Возможно, сегодня я вылечила всех с этой улицы удовольствий.
Повезло, что я набрала более трехсот полных бусин в поездку. И половина моего запаса после этого сложного дня, все еще оставалась целой.
