Рассмеявшись, Ресталь сгреб все выданное и отошел чуть в сторону. Его голые икры с порослью черных волосков показались мне милыми. А раз он ходит, то ноги еще и работают как надо.
Довольно хмыкнув, я залезла в мешок с головой и уснула снова. Пришел в себя, ходит, смеется, шутит и хочет есть. Значит, живой, а всякие мелочи я ему потом поправлю. Когда выберемся отсюда.
Второй раз я проснулась в сумерках. Выбралась из мешка и сладко потянулась.
— А вы любите поспать, графиня, — тут же прозвучало от черного дракона.
Он надел свою порванную местами форму. Я не возражала. Тем более, я уже вдоволь налюбовалась на его тело.
— Имею полное право. Я вчера задействовала слишком много кристаллов разом, работала с воздухом, к которому в последние годы обращалась крайне редко. Потом лечила вас, тащила ваше бессознательное тело. Вы не думали сесть на диету? Мне было очень трудно двигать ваше тело по каменистому дну пещеры.
— Во мне девяносто килограмм мышц. И нет ни грамма жира, — сразу же ответил обиженным тоном уязвленных мужчина.
— Спешу заверить вас, господин полковник, что без грамма жира вы бы давно умерли. Жир есть у всех и он нужен нашим телам не меньше, чем витамины или кровь. Это я вам, как целитель говорю.
Я пребывала в отличном настроении, хотелось лишь пить, что я сразу решила исправить.
— Спасибо вам, целитель Эльза. Вы вчера спасли меня от смерти два раза. Я чувствовал, как вы пытаетесь окутать меня своей магией, как при ударе об воду удержали меня. Дальше я могу только предполагать, как вам было сложно выбраться на берег и как долго вы меня лечили. Но судя по порванной форме, я был похож на мешок с переломанными костями.
— На суповой набор из курицы, которую сбило каретой, — поправила я его. — Так будет вернее. Но я принимаю вашу благодарность. Это была моя обязанность — спасти своего начальника.
— Я понял, в чем ваша проблема. Вы воспринимаете заслуженную благодарность, как должное. Как «спасибо» за открытую дверцу кареты. Вы не понимаете, что вы делаете на самом деле. Вы же спасаете жизни! — под конец своей обличительной речи он подошел ко мне и заглянул в лицо.
— А еще я убиваю детей, — блеклым голосом я призналась в своем самом большом грехе. Соринь ничего не понял, судя по его взлетевшим на лоб бровям. — Я помогаю девочкам из борделей избавляться от нежелательной беременности. А это настоящее убийство. Как после этого я могу относиться к благодарности, как к чему-то особенному?
— А ты не думала, что они и сами тебе благодарны? Те самые дети, которые не узнали, как жесток наш мир к ублюдкам?
— О чем вы?
— У нас есть семейное имение за пределами столицы. Вся наша семья его любила, старалась проводить там очень много времени. До одного лета. Мне тогда было уже пятнадцать, но я любил бегать на речку, ловить рыбу с детьми прислуги и местными. И вот там однажды я вытащил большого сома. Килограмм на пять точно. Я гордо нес его домой, меня все хвалили. Мама сама решила его приготовить — запечь на вертеле по какому-то старинному рецепту ее бабушки. Но до этого не дошло. Мы все были на кухне, когда папа вскрыл брюхо рыбы и вытащил оттуда половину тельца младенца. Не перекушенного пополам, а разрубленного топором, — сглотнув, он продолжил тише, словно подбирал слова. — Оставить все так папа не мог. Это не в его характере. Но лучше бы мы не знали той правды. Оказывается, местные так поступали со своими не кровными детьми. С теми, кого жена нагуляла. Они при рождении проверяли по обряду крови, чей малыш. Если оказывалось, что ребенок от другого, мать и дитя вытаскивали во двор. Там на глазах только что родившей женщины, кричащего ребенка перерубали пополам и выкидывали в реку ниже по течению. Обманутый супруг нес трупик в плетеной корзине через всю деревню и соседи считали его пострадавшей стороной.
Ресталь замолчал, а я никак не могла избавиться от страшной картины. Идет мужчина, а за ним тянется след из ручейков крови.
— Ты бы хотела, что бы они почувствовали такое? Ненужные ни отцу, ни матери, перерубленные пополам, только что сделавшие свой первый крик. Я думаю, что лучше так. Без первого вздоха, без боли. Ведь не всегда их разрубали с первого удара.
— Иногда я ненавижу этот мир. Он отвратительный. Грязный, жестокий к тем, кто появился в нем без одобрения собственного отца. Как это происходит и у вас, у драконов, — призналась я Ресталю.
— Да. Я сам ненавижу эту кровную зависимость. Но убрать эту привязку не получается даже магам крови.
По традиции драконов, без принятия ребенка, пошедшего в природу драконов и без обмена пламенем с чешуйчатым родителем, младенец умирал через пять минут после рождения. Не подходили дяди, тети, бабушки и дедушки. Только отцы и матери.
В случае, если я сойдусь с драконом и мой малыш пойдет в отца, я буду торговаться с драконом, но выкуплю жизнь собственного ребенка. Даже если на этом у нас с его отцом закончатся всякие отношения.
— Давай сменим тему, — попросила я. — Ты судишь с точки зрения, что ребенок не живет, пока не родился, но это не так. Он живет в женщине с первых недель. И чем больше срок, тем он больше похож на нас с тобой.
— Я просто хочу, чтобы грех этих убийств ты оставляла их матерям. Именно они просят тебя убить ребенка, а не ты решаешь. Но я согласен — тема не самая веселая. Однако я должен это сказать. Целительница Эльза, графиня Кенверская, я обязан вам жизнью и не один раз. Как дракон и лорд, возможно, будущий герцог, я объявляю себя обязанным вернуть вам долг жизни. Я бы принял на себя три долга, но магия принимает лишь один к одному человеку. Как только мы окажемся в столице, я посещу храм и проведу обряд. Вам же придется принять бусину моего долга.
— Я ведь не смогу убедить вас, полковник, что всего лишь исполняла свои обязанности? — понуро спросила я, на что Ресталь дерзко улыбнулся и покачал головой. — Тогда я принимаю ваш долг.
— Вот и отлично, а пока… Не принимайте это, как мое неуважение к вам, — он быстро подошел и склонившись, прикусил мне шею до крови, ставя печать защищаемой.
Всхлипнув от неожиданной боли, я стукнула его кулачком в грудь.
— Больно же!
— Знаю, но по-другому никак! — раздалось у меня над головой.
Вскинув взгляд, я увязла в его черных глазах. Вокруг было темно, но его глаза казались глубокими черными провалами.
Как так вышло, что я позволила ему склониться и поцеловать меня? Я не знаю. Запомнила только мягкость и тепло его губ.
В голове вспыхнул образ другого моего ухажера, который целовал меня и я оттолкнула Соринь.
- Полковник, это было лишним!
— Простите, графиня. Я… — он замолчал, словно не знал, просто извиниться ему или начать оправдываться.
— Давайте забудем. Нам нужно подумать, как мы станем выбираться отсюда, — я указала на выход из пещеры.
— Да что тут думать! Складываем вещи, вы вытаскиваете пару любых ремней или крепких поясов, можно веревку. Привязываетесь к моему телу, затем я поднимаюсь по скале в виде дракона. А наверху, как получится. Выстояли наши — отлично, значит, отдыхаем и завтра снова воюем, но уже более осторожно. Хватит с нас с вами приключений. Ушли — значит, отдыхаем и утром летим в столицу.
