— А где ей еще быть? Бальный сезон не отпускает свободных аристократок, даже если они приезжают во дворец на первый и последний бал, — уверенно ответил я, повторяя слова Ульроса.
— Ну, с подобным спорить не буду. Удачи вам. Если что, моя дверь открыта для вас. И поговорить вы можете откровенно, — сказал лекарь, вытащив из кармана свой волшебный камешек, намекая на полную приватность нашей беседы.
Опять проскользнули сомнения в голосе знающего мою девочку человека. Вот чувствую, они от меня что-то дружно скрывают. Или знают ее лучше меня, вот и могут предположить что-то, в отличие от меня самого. И эти намеки с вопросами мне не добавляют душевного спокойствия.
— Я сегодня домой не пойду, — продолжил информировать меня Сальтор. — У вас на решение ваших проблем будет время до утра.
— Мне хватит и пары часов, — отмахнулся я, накидывая финальную маскировку, активируя личину целителя Нервера.
Обладатель внешности подошел и внимательно осмотрел собственное лицо.
— Я не хмурюсь, и не поджимаю так губы. Попробуйте думать о чем-то хорошем. Иначе все это будет бессмысленно, — он указал рукой на меня, и я согласился.
По максимуму расслабился и вновь посмотрел на целителя.
— Не фонтан, но сойдет. Если что, говорить буду всем любопытствующим, что у меня проблемы были сегодня. Вот и был такой хмурый и нелюдимый.
Отмахнувшись от вредного Сальтора, я понесся быстрее на улицу. Маскировка лица работает лишь пару часов. И ее мне придется знатно экономить, если я хочу вернуться в часть под этой личиной.
Отдав команду везти меня в дом графини Кенверской, я спрятался в экипаже. Тут можно отключить артефакт. Нечего терять энергию, пока меня никто не видит.
Доехали мы быстро, и до парадного входа я добрался без приключений. Меня пропустил в дом знакомый охранник, но стоило скинуть личину, как он напрягся и отступил на пару шагов от меня.
— Позовите леди. У меня нет времени, — нахмурившись от подобной реакции, приказал я тоном, не терпящим возражений.
— Леди уехала.
— Когда она будет?
— Не могу знать, лорд, — обращение мужчина почти выплюнул.
Но ладно. Сегодня такое поведение простительно.
— В течение пары часов она вернется или нет? — я думал, стоит ли ждать или лучше приехать завтра.
— Точно нет.
— Завтра? Послезавтра? — Я начинал закипать, немногословность охранника меня порядком раздражала. — Когда конкретно леди вернется? Вы можете мне сказать конкретно?
— ЕЕ не будет даже на следующей неделе. Она уехала.
— Как это уехала? А балы? Кто ее отпустил из столицы?! — возмутился я, внутренне холодея.
Неужели упустил?!
— Не могу знать, лорд, — сейчас слуга злорадствовал, судя по его голосу и мимике.
— Кто может ответить мне на все мои вопросы? И желательно не так, как вы, а подробно и в деталях, — сжав кулаки, спросил я.
По сути, он защищал покой своей леди, которую я оскорбил. Он был в своем праве, хоть и очень меня и моего дракона этим раздражал.
— В этом доме — никто.
Зарычав, я закусал губу и досчитал до десяти. Спокойно, Ресталь, ты знал, что за упрямицу назвал своей. А она не могла собрать вокруг себя людей покладистых и тихих. Они бы просто не ужились рядом.
— За пределами дома? — прикинув, что до дома герцогини я в любом случае не успею добраться, я назвал имя еще одного родственника, с которым малышка могла быть откровенна — Лорд Ириден в городе?
— Не могу знать, — в очередной раз ответил мне он, но в этот раз добавил нехотя. — Неделю назад был, но каковы его планы, я знать не могу, ведь служу моей леди. И никому иному!
— И на этом спасибо. Передайте графине, что я приходил и хотел с ней поговорить. Пусть сообщит в часть, когда мы сможем увидеться. Не напрямую мне, а маркизу Нерверу. Писать и контактировать со мной для нее теперь не безопасно.
— Я так и сделаю, когда увижусь с ней. Всего вам хорошего, лорд.
И вроде все, что сказал охранник, было в рамках допустимых приличий, но я ощущал себя выставленным за дверь попрошайкой. Ощущение крайне неприятное, впервые мной испытанное в доме истиной.
Велев ехать в дом герцога, я принялся прикидывать, как именно Эльза смогла ускользнуть из столицы. Почему Ульрос не сообщил мне? Или он сам ничего об ее отъезде не знает? Если так, то у малышки могут быть серьезные проблемы. Нарушать установленные веками правила могли позволить себе лишь избранные привилегированные единицы. А если вспомнить, что сам король Ульрос от графини Кенверской не в восторге, то непокорность моей невесты придется смывать хорошей дозой крепкого алкоголя мне самому. Ведь публично отчитать Эльзу я королю не позволю. Пусть лучше будет страдать моя собственная печень, чем неприятный разговор на виду у всех прихлебателей дворца. А ведь он так и поступит, желая укрепить свою власть над моей избранницей.
И сделает это из элементарной драконьей вредности!
Прибыв на место, я, как и в прошлый раз, зашел с главного хода и попросил проводить меня к хозяину, не встретив препятствий. Разница была лишь в том, что маскировку я скинул лишь перед самим лордом.
— О как, — откинувшись на спинку своего кресла, произнес герцог. — Вы уже перемещаетесь по столице, примеряя личины ваших подчиненных? Что вас так гнетет, раз свое лицо видеть в зеркале не желаете?
— Не важно, как я перемещаюсь! Где Эльза? Как я могу с ней связаться? — разозлившись, выпалил я.
— Никак, — с неприкрытым злорадством ответил мне Ириден. — Моя сестра не хочет вас видеть и слышать. Более того, не желает с вами сталкиваться даже случайно, ходя по одним и тем же улицам.
— Куда она уехала? Вы не имеете права препятствовать нашему общению!
Потеряв контроль, я взревел и стал оборачиваться драконом. Процесс начался столь неожиданно и спонтанно, что я упустил секунды, когда мог приказать своему черному подселенцу. Помощь пришла в последний момент, откуда я ее не ждал. И не думаю, что вмешиваясь, лорд Ранев думал о моем комфорте. Скорее, ему было жаль собственный дом и благоустроенный кабинет, не рассчитанный на тушку взрослого дракона.
Вытащив откуда-то горсть песка из драконьих гор, он кинул его в меня. Не подул, посылая несколько крупиц, как делали малышам матери, не желая потом гоняться за крылатым ребенком, а именно кинул полную горсть в окружившую меня дымку. Из-за такой дозы меня несколько десятков минут корежило на его ковре от боли.
За это время он спокойно закончил читать какой-то договор, поставил на нем свою подпись. Потом написал письмо и запечатал послание в конверт.
Я же лежал, мучился от судорожной боли, и смотрел на Иридена по-новому.
Жестокий и сильный. Он не боялся меня сейчас, даже не обращал внимания, как на предмет интерьера.
