Я тоже, внезапно подумала Лора. Ей было очень приятно сидеть здесь, разливать чай и беседовать с Мэтью и лордом Николасом, как будто они были почти равными. В каком-то смысле это было на самом деле так — введенный полковником рацион не делал классовых различий. И комендантский час касался каждого. Теперь Лоре не нужно было делать вид, будто ее не волнует то, что она исключена из общественной жизни Кимберли, потому что с введением комендантского часа всякие развлечения прекратились. Да, ей будет трудно вернуться к прежнему подчинению и целыми днями не видеть Мэтью. Она непроизвольно посмотрела в ту сторону, где сидел он, великолепный Мэтью Брайт с Парк-Лейн, жевал второсортный хлеб с джемом и странным образом чувствовал себя как дома в этой скромной обстановке. Он полностью вписался в быт Кимберли, чего Лоре и Николасу не удалось сделать. Наверное, таким он был в молодости, подумала она: быстрым, энергичным, живым, готовым ухватиться за любую возможность.
Однако она скрыла свои чувства за холодным ответом.
— Уже погибли пять человек, — сказала она, — будут и еще жертвы, если осада продлится. Миранда, тебе пора спать.
— Я сегодня буду умываться? — спросила Миранда.
Лора засмеялась. Буры перекрыли подачу воды, и хотя водохранилище было еще на половину заполнено, воду расходовали очень экономно, опасаясь засухи.
— Нет, ты умывалась утром, на сегодня этого достаточно. — А когда Миранда обрадовалась, Лора прошептала: — Во всем можно найти что-то приятное, — и ей хотелось найти что-то приятное для себя.
Прошла еще неделя, и у Лоры по-прежнему оставалось ощущение ожидания какого-то события. Об английских войсках, которые сняли бы осаду, не поступало никаких сообщений. Буры продолжали обстреливать город, но снаряды не долетали до цели. Противник поставил большую пушку на перевале Уимблтон, который находился на расстоянии примерно четырех миль и был вне пределов досягаемости гарнизонной артиллерии, хотя британские пушки регулярно вели предупреждающий огонь, чтобы противник не попытался приблизиться. Несколько снарядов попало в город, но они оказались бракованными и не взорвались. Их забрали любители сувениров.
В городе царило веселое возбуждение, оттого что буры оказались плохими артиллеристами; все верили, что у противника скоро кончатся боеприпасы. Но в субботу на четвертой неделе осады настроние жителей города резко изменилось.
Рано утром город проснулся от грохота орудий и серии взрывов. Снаряды шипели и свистели в воздухе и с грохотом рвались. Остроумные замечания о том, что буры не умеют обращаться с взрывателями, знают о наведении пушки не больше, чем о дисциплине и забывают о порохе, уже больше не вызывали смех. На этот раз они не забыли о порохе — его запах чувствовался повсюду. Потом пришло известие, что на дороге в Дютойтспан убита женщина, и население охватил страх.
Англичане ответили огнем, но обстрел города возобновился во второй половине дня. Когда, наконец, к вечеру в городе наступила тишина, Лора все еще была под впечатлением известия о гибели женщины. Место, где была убита бедная прачка, было очень близко от дома Брайта. Лора со страхом подумала, что этой жертвой могла стать Миранда, или Мэтью, или Николас. Неужели в следующий раз пострадает кто-то из них?
Дни проходили в изнурительной жаре под периодическими артиллерийскими обстрелами противника. Лора усиленно пыталась чем-нибудь занять Миранду и растягивала скудный рацион продуктов, но скука и бездействие были ее злейшими врагами. Николас бродил по городу, вступая в разговоры с каждым, но обязательно возвращался домой к обеду. Мэтью не знал, куда девать свою энергию. Он был готов схватить винтовку, сесть на лошадь и броситься на позиции буров. А поскольку это было невозможно, он нашел себе другое занятие. Вместе с Родсом он наладил в мастерской «Даймонд Компани» производство снарядов из взрывчатки для горных работ, на каждом из которых была надпись «Привет из Кимберли». Потом Мэтью решил проблему тринадцати тысяч местных рабочих, которые после закрытия шахт бесцельно слонялись по городу, пили и грабили покинутые дома. По предложению Мэтью самых ловких грабителей стали посылать грабить противника — была организована серия ночных рейдов для захвата скота у буров. Других направили строить дороги: Родс и Мэтью лично выделили по две тысячи фунтов на это дело.
Но эти мирные занятия не удовлетворяли беспокойный характер Мэтью. В Кимберли веселость сменилась отчаянием. Состояние осады утратило свою новизну, и, как все население города, Мэтью все чаще смотрел в южном направдении и ждал появления подкрепления.
Град с такой силой стучал по палатке Дани, что казалось, сейчас порвет ее. Дани мрачно слушал шум бури и, как Мэтью в нескольких милях от него, ругал тупиковое положение, в которое зашла осада Кимберли.
— Вы недостаточно настойчивы, — обвинял он Вессельса. — Вы только и делаете, что посылаете требования сдаться. Мы превосходим их по численности почти в два раза и должны взять город штурмом.
— Местность слишком открытая, — возразил Вессельс. — Мы потеряем много людей под прицельным огнем англичан. Нет, Дани, мы должны заморить их голодом.
— На это уйдет много времени! Кроме наших сил здесь, еще десять тысяч сидят под Ледисмитом, и семь тысяч окружают Мафекинг. Англичане же тем временем прибывают в Кейптаун, и скоро мы потеряем инициативу в этой войне.
— У меня приказ — взять Кимберли. — Вессельс упрямо сдвинул брови. — И я выполню этот приказ с минимальными потерями.
Так они и проводили день за днем, ведя беспорядочный огонь по городу, в то время как небольшие отряды из Кимберли по ночам проникали на территорию буров и уводили скот, тем самым отдаляя день, когда в городе кончатся запасы продовольствия. Кроме артиллеристов, все прочие практически не имели боевых заданий, лишь изредка кого-нибудь отправляли за провизией. Каждый солдат хотя бы раз уже побывал дома, чтобы навестить семью. Некоторые возвращались с женами и детьми, что еще больше подрывало дисциплину и желание воевать. Обязанности дежурных не выполнялись, особенно по ночам, когда прожектор из города освещал местность на многие мили. К тому же люди стали болеть дизентерией и брюшным тифом, а врач — шотландец, которого буры «мобилизовали» — заявил на военном совете, что у него нет медикаментов.
— Но мы могли бы попросить лекарства у врачей в городе, — спокойно предложил он.
Все с удивлением уставились на него.
— Они никогда не помогут нам, — сказал Бессель.
— Англичане — гуманные люди, — настаивал шотландец. — Стоит попробовать.
— Ну, лично я не пойду к ним с такой просьбой, — заявил кто-то.
Дани все очень быстро рассчитал.
— Доктор прав. Мы обязаны попытаться ради наших заболевших товарищей. Пойду я. Как военный корреспондент, я всегда могу сказать, что не участвую в боевых действиях, к тому же там может быть врач, которого я помню по прежним годам, хотя, — и Дани улыбнулся, — я слышал, что доктор Джеймсон находится в Ледисмите. Если англичане откажутся нам помочь, я напишу об этом такую статью для «Вольксстем», которая дойдет до каждого бура и поднимет его на восстание.
