— Что это за шум? — спросил он.
Это был ревущий звук, усиливающийся с каждой секундой и сопровождавшийся криками и, что было особенно страшно, ужасными воплями.
— Наверх! — закричал Мэтью. — Быстрее наверх!
Он схватился за веревку, спущенную в яму со стороны реки, и ловко полез вверх. Корт двигался медленнее и не успел добраться до края ямы, когда поток воды прорвал дамбу и хлынул на него. Вода чуть было не смыла Корта, но он вцепился в веревку и держался, пока сильные руки Мэтью не вытащили его на безопасное место. Задыхаясь, они лежали на берегу, а бурный поток проносил мимо сита, лотки, шляпы, рубашки, тела мертвых животных, и даже несколько человек.
— В горах, похоже, идет сильнейший ливень, — сказал Корт. Он посмотрел на низкие тучи, собравшиеся на горизонте. — И по всему видно, что он движется сюда.
Всю ночь выл ветер, хлестал дождь, а с гор скатывались такие валуны, что повреждали фургоны и палатки и даже задавили одного старателя. Спать было невозможно. Мэтью сидел, скорчившись в своей протекающей палатке, завернувшись в мокрое одеяло, и вода капала ему за шиворот; а под ногами чавкала грязь. Но по мере того, как эта ужасная ночь продолжалась, дурные предчувствия начинали все больше овладевать им. Он прислушивался к реву реки и представлял себе, что случилось с их участком.
Когда наступило утро, Мэтью и все его вещи окончательно промокли, а сам он был по щиколотку в грязи. Дрожа от холода, он поспешил к реке и осмотрел разрушения.
Ненадолго Мэтью совсем упал духом. Мокрый, замерзший и усталый он почти сдался. Он уже готов был сказать «прощай» славе и богатству, понимая, что, так как участок затоплен, то его мечте пришел конец. Но почти тут же решимость вернулась к нему. Он обернулся к Корту.
— Мы должны начать все сначала, — сказал он.
Глава шестая
Ласковые лучи сентябрьского солнца освещали аккуратно подстриженные лужайки Харткорт-Холла и окрашивали поздние летние розы в нежно-золотистый цвет. На континенте империя Наполеона III пала после поражения французских войск при Седане, в Италии произошло присоединение Рима и церковь потеряла светскую власть, но ничто не нарушало мира и спокойствия старинного дома графов Хайклиров. Но также ничто не могло поколебать решимость Фредерика Харкорт-Брайта, приготовившегося нанести решительный удар в той личной военной кампании, которую он вел.
Для Фредди это был обычный визит вежливости к дяде Джервасу и кузену Обри, и он не рассчитывал, получить от него удовольствие. Но он всегда ждал ситуацию, которая могла бы принести ему пользу, и наконец, его терпение было вознаграждено.
Фредди давно сделал ставку на кузена Обри — поведение и манеры молодого виконта Суонли вызывали у него вполне определенные подозрения. Суонли был светловолосым, с привлекательной внешностью Харкорт-Брайтов и обладал большим сходством с Мэтью. Но если чрезмерная гордость, решительные манеры и крепкая фигура Мэтью были заметны сразу, то Суонли двигался с ленивой грацией, говорил тихо и охоте предпочитал садоводство. Однако Фредди интересовали другие его предпочтения. Покинув нагретую солнцем террасу, он поднялся по лестнице и тихонько постучался к кузену. Он застал Суонли в голубом шелковом халате, сидящим за письменным столом.
— Ты еще не одет, — сказал Фредди, изобразив удивление. — Разве ты забыл, что мы приглашены в Десборо на чай?
— Я не забыл, но я не собираюсь идти. Общение с семейством Десборо и особенно с твоим другом Ламборном не доставляет мне удовольствия. И эти дочки! — Суонли поморщился. — И герцогиня, все время оценивающая меня, как будущего зятя!
— Успокойся. — Фредди сел и улыбнулся: холодная, зловещая усмешка выглядела странно на его пухлом лице. В его глазах появился опасный огонек. — Ведь и ты, и я знаем, что надеждам герцогини не суждено сбыться, — спокойно сказал он.
Суонли резко обернулся.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду вереницу молодых людей, которые уже побывали в твоей комнате и в твоей постели.
Суонли побледнел.
— Ты говоришь чушь, — глухо произнес он.
— О нет. Я никогда не говорю глупости, дорогой кузен Обри. Никогда. И я никогда не делаю подобных заявлений, если не располагаю фактами. Дай-ка подумать, — сейчас это твой молодой лакей, не так ли? Харольд? Я очень внимательно наблюдал за ним в последнее время.
— Что ты собираешься делать? — Суонли перестал разыгрывать невинность.
— Делать? Ничего. — Фредди вновь изобразил преувеличенное удивление. — Твоя личная жизнь меня не касается, и я пришел сюда не за тем, чтобы говорить о ней. Я пришел к тебе с предложением.
Суонли смотрел на кузена с непередаваемой неприязнью, смысл его слов только теперь начал доходить до него.
— Во что оно мне обойдется?
— Всего в несколько тысяч.
— Несколько тысяч! Боже мой, Фредди…
— Он ведь дорог тебе, этот Харольд, не правда ли, Обри? Ты же можешь уделить немного денег тем, кому не так повезло при рождении, как тебе? Взаймы, конечно.
— Конечно, — упавшим голосом повторил Суонли.
— Я хочу купить яхту.
— Яхту! Ты шутишь! Одна из немногих черт, которую ты унаследовал от Харкорт-Брайтов — отвращение к воде. Это есть во всех нас — в папе, во мне, в твоем отце, — только Мэтью это не коснулось.
На щеке Фредди задергался мускул.
— Это глупый страх, который я решил преодолеть. К тому же, я не собираюсь сам ходить под парусом. Это деловое предприятие.
— На яхту потребуется больше, чем несколько тысяч фунтов.
— Я вношу только половину. Другую половину внесет Ламборн.
— Шантаж! — прошептал виконт, отчаянно пытаясь найти выход.
— Конечно. Но кто-нибудь рано или поздно все равно стал бы шантажировать тебя, так почему не я? Все останется, так сказать, внутри семьи. — И Фредди опять гадко усмехнулся.
Час спустя он уже пил чай с семейством Десборо. Он был очарователен, рассыпал комплименты хозяйке, ухаживал за дочерьми. Особенно внимателен он был к Изабель. Ей уже исполнилось семнадцать, и за лето она очень повзрослела. Все предсказывали ей большой успех в следующем сезоне, когда она начнет выезжать. Она была хороша, как никогда, но Фредди не могла обмануть ее изящная хрупкость. Он чувствовал сталь под нежным румянцем ее розового английского личика, эгоизм, заставлявший дуться ее соблазнительные губки, расчетливость, скрывающуюся за невинным взглядом, и пустоту в ее хорошенькой головке.
Фредди знал, что сестры Изабель заслуживают большего внимания: Джейн была умнее любого из своих братьев, Элизабет была мягкой и доброй, а Энн в свои одиннадцать лет, казалось, сочетала все эти достоинства с красотой старшей сестры. Но Фредди нужна была только Изабель.
