— Ну, если таково твое решение. — Фредди пожал плечами и постарался выглядеть равнодушным. — Но если ты будешь с ней разговаривать, спроси ее об учителе музыки. Его фамилия Венаблс. Было бы интересно узнать, как отреагирует на это Энн. А теперь, как насчет небольшой разминки? Я подумал, что мы могли бы…
— Нет, спасибо. — Голос Мэтью пронзил Фредди, как стальной клинок. — Я не буду охотиться с тобой, Фредди, или ходить на прогулки. И я определенно не буду участвовать в соревнованиях по стрельбе вместе с тобой — ты так плохо стреляешь, а мы ведь не хотим больше несчастных случаев, не так ли? — Он помолчал. — Я намерен жениться на Энн и иметь много, много детей — наследников, Фредди, которым достанется мое огромное состояние.
Мэтью вышел из комнаты, а Фредди упал в кресло и дрожащей рукой вытер пот со лба. Что бы он ни пытался сделать, Мэтью всегда опережал его. И что было особенно печально, его мозг отказывался работать как нужно; он не мог придумать способа, как избавиться от Мэтью — навсегда. Мэтью стал слишком грозным, почти непобедимым, и Фредди боялся его — боялся его власти и его живого ума; боялся того, что он знал и тех планов мести, которые могли у него быть. Дрожа, Фредди вжался в кресло в ужасе перед будущим, которое ждало его, в смятении от собственного бессилия и невозможности избавиться от призраков прошлого.
Герцогиня решила, что единственное, что им осталось, это начистоту поговорить с Энн. Она снова пригласили дочь в библиотеку, но на этот раз разговор вела герцогиня, а герцог стоял рядом, опустив глаза.
— Мы решили, что нам надо быть откровенными с тобой, моя дорогая, — тихо сказала графиня. — По правде говоря, перед твоим отцом и передо мной стоит неприятная задача — воззвать к твоему состраданию.
Энн была удивлена и заинтригована. Нахмурившись, она посмотрела на отца и впервые заметила, как он постарел. Плечи у него поникли, а обычно надменное и гордое выражение его лица сменилось униженным и несчастным.
— Мы не просим тебя выйти замуж за Мэтью, — продолжала графиня, — а умоляем. Твоя жертва, — а я искренне верю, что «жертва» — слишком сильное слово, — станет спасением всей нашей семьи.
У Энн закружилась голова.
— Деньги, я полагаю? — сказала она.
— Да. Ты самая младшая в семье, Энн, и мы старались оградить тебя от наших проблем. Однако, факт остается фактом, что Ламборн и Николас поставили нас в отчаянное положение; к тому же Николас нездоров.
— Что с ним? — взволнованно воскликнула Энн. Герцогиня успокаивающе похлопала дочь по плечу, внешне стараясь не выдать своей озабоченности. Мэтью не объяснил характера болезни Николаса, но Ламборна убедили все рассказать.
— Беспокоиться не о чем; через некоторое время он полностью поправится. Дело в том, что Мэтью пообещал заплатить все наши долги и дать деньги Ламборну. Это позволит ему наконец жениться на этой Пендлтон, создать семью и иметь наследников. К тому же Мэтью даст денег на восстановление поместья, а это значит, что мы сделаем ремонт особняка и домов наших работников. И что самое, вероятно, важное для тебя — Мэтью сделает все, чтобы Николас поправился, заплатит его долги и найдет ему полезное занятие.
Энн закрыла глаза. Она шла на эту беседу с твердым намерением бороться до конца за право самой выбрать себе мужа. Но теперь никакой борьбы не будет. Как она сможет поставить свое личное счастье выше благополучия всей семьи? Если это и есть долг, то она будет послушной долгу, но ни из-за собственной слабости, а из-за любви, и прежде всего любви к Николасу. Пока Энн сидела и боролась с набегавшими слезами, она вспомнила, что об одном члене их семьи не было упомянуто. Она сжала зубы и приняла решение, что если не она сама, то кое-кто из ее семьи все-таки вступит в брак по любви.
— Вы не оставили мне выбора, мама.
Герцогиня облегченно вздохнула.
— Значит, ты согласна выйти замуж за Мэтью?
Энн взглянула на мать, потом на молчаливую фигуру отца, такого сгорбленного, такого поникшего и пристыженного. Она вдруг почувствовала, что стала гораздо старше, чем когда вошла в эту комнату, поняла, что ее когда-то грозные родители полностью лишились ее уважения.
— Я согласна, — сказала Энн и гордо вскинула голову. — Но я хочу сама сказать ему об этом. Наедине.
Когда Мэтью приехал в Десборо на встречу с Энн, случилось так, что Венаблс, учитель музыки, как раз покидал поместье после проведенного урока. Мэтью увидел, как он надел шляпу и пошел по тропинке в сторону дороги, ведущей в деревню. С презрением он отметил все детали «романтического» облика молодого человека. Мэтью знал такой тип молодых людей — легкий флирт был частью профессии Венаблса, как его репертуар из гамм и песенок. Ему было важно нравиться молодым леди, потому что это помогало ему сохранять работу. Если Энн серьезно увлеклась им, значит она — дура.
Энн ждала Мэтью в библиотеке. Она стояла спиной к двери и не обернулась, когда он вошел.
— Доброе утро, — вежливо сказал Мэтью.
У него был красивый голос. Она как-то не ожидала такого, и это немного выбило ее из колеи. Это был глубокий голос, очень живой и по-настоящему мужской, голос, который должен читать вслух стихи и шептать нежности на ушко женщине. Именно этот голос, напомнила себе Энн, шептал нежности Изабель! Она взяла себя в руки и медленно повернулась к нему.
Они впервые встретились лицом к лицу.
О, да, он был красив. Энн ненавидела его, но помимо ее воли сердце у нее учащенно забилось; она не осталась равнодушной к его привлекательности. Эти синие глаза на худощавом загорелом лице, казалось, разрушили ее упорство. Он стоял неподвижно, и все же в воздухе комнаты распространялись волны жизненной силы и энергии, влекущие ее к нему. Да, он наверняка нравится женщинам и привык к успеху, заметила Энн. Ну, ему не удастся так легко подчинить ее себе!
Мэтью увидел очаровательное создание с тонкими аристократическими чертами лица и огромными фиалковыми глазами в раме сияющих белокурых волос. Она была невысокого роста и едва доходила ему до плеча, но ее тело имело безупречные формы. Она была очень соблазнительной, оставаясь при этом настоящей леди — неприступная внешность, скрывающая огонь внутри.
На лице Мэтью появилось восхищенное выражение.
— Леди Энн, вы даже более прекрасны, чем я представлял себе, — почти прошептал он. — Более прекрасны, чем ваши сестры. Более прекрасны, чем…
— Чем Изабель? — презрительно спросила она.
— Да, конечно, — удивленно произнес Мэтью, — но я хотел сказать…
— Вы довольны своим приобретением, мистер Харкорт-Брайт? — прервала она его, поворачиваясь перед ним, как манекенщица. — Не собираетесь ли вы посмотреть мои зубы или еще что-нибудь? Ведь так поступают люди, когда покупают лошадь?
Мэтью уже сделал шаг к ней, чтобы поцеловать ей руку. Но тут он замер и на его лице появилось настороженное выражение.
— Что вы хотите этим сказать? — потребовал он ответа. — Что вы, как норовистая кобылка, нуждаетесь в укрощении?
