Корт вздрогнул и поспешил к двери.
— Я понимаю, — крикнул ему вслед Дани, — что вы с Мэтью уже не такие хорошие друзья, как были раньше, но не забудьте передать ему послание от меня. Я буду ждать его.
Глава третья
В Лондоне, в один из ясных дней июля Мэтью сидел у себя в клубе и размышлял о событиях дня. Он только что вернулся из суда, где Джеймсона приговорили к пятнадцати месяцам тюремного заключения за неудавшийся поход в Трансвааль. Мэтью не испытывал сочувствия к бывшему приятелю. Он рассматривал южноафриканские события и роль Джеймсона в них со скептицизмом и презрением. Во всяком случае его личные отношения с Джеймсоном уже несколько лет были довольно натянутыми. Мэтью не мог забыть, какую роль сыграл доктор Джеймсон в эпидемии оспы в Кимберли.
Что заинтересовало Мэтью и привело его в волнение, так это то, как повлиял на Родса поход Джеймсона. Впервые Мэтью понял, что Родс не является неуязвимой личностью, и что он, Мэтью, может занять ведущее положение в «Даймонд Компани».
Это было похоже на приоткрытую дверь, через которую во тьму проникал узкий луч света. Мэтью задумчиво смотрел вдаль сквозь облако сигарного дыма и чувствовал, как его кровь начинает быстрее бежать по жилам. Он слишком долго бездействовал. После объединения шахт Кимберли добыча алмазов стала скучной рутиной, которая наводила на него тоску. У него даже пропал интерес к жизни общества. Когда закончился период траура, Мэтью оказался самой завидной партией в Лондоне — двадцать пять лет назад это обстоятельство вскружило бы голову молодому Мэтью, но даже сейчас зрелому мужчине было приятно сознавать свои достоинства и престиж своего положения. Расставшись с Эммой Лонгден, он стал делить свое внимание между самыми очаровательными куртизанками Лондона и замужними дамами: Мэтью решительно и не всегда вежливо отвергал всякие попытки чересчур прытких мамаш навязать ему своих дочек голубых кровей. У Мэтью Брайта не было ни малейшего желания жениться вновь. Миранда оставалась центром его мироздания и единственной женщиной, которой принадлежало его сердце.
Теперь, когда лондонское общество потеряло для него интерес, Мэтью снова захотелось действовать. Его грубоватые и эксцентричные выходки стали более частыми по мере того, как он приобретал большую уверенность и прочность положения. Когда в 1889 году он только вернулся в Лондон, он был очень разборчив и осторожен в своих поступках, старался приспособиться, чтобы завоевать признание, которого у него не было до его бегства на алмазные копи. Теперь он достаточно твердо стоял на ногах, чтобы позволить неумолимой силе своей личности отражаться в его словах и действиях. Постепенно за 1895 и 1896 год он вновь стал таким, каким был в Кимберли: шагающим по жизни с колоссальной уверенностью в себе, часто граничащей с презрением к остальным; безжалостным и резким в отношениях с людьми. Мэтью снова стал самим собой.
Он погасил сигару и поднялся. Три человека стояли между ним и главенствующим положением в «Даймонд Компани», к которому он стремился: Родс, Барнато и Бейт. Взяв перчатки и трость, Мэтью нахмурился. «Маленький Альфред» был прочен как скала, но Родс и Барнато были совсем другими. Внешне они казались титанами, гигантами, которые боролись за ведущую роль на алмазных копях. Но внутренне они были хрупкими. Родс исчерпал свои силы, его подорванное здоровье только усиливало его уязвимость. Во многом он был наставником Мэтью, но Мэтью никогда не одобрял его беспечное расходование средств «Даймонд Компани» на финансирование империалистических фантазий и всегда считал, что политику и бизнес смешивать нельзя. В конечном итоге Мэтью решил, что Родс сам подготовил собственный крах, и что он постепенно сойдет со сцены без посторонней помощи. А вот Барнато требовалось подтолкнуть в нужном направлении. Барнато был тем человеком, — тут Мэтью еще больше нахмурился — который вместе с Кортом вмешивался в политику Трансвааля. И который, по последним сообщениям из Йоханнесбурга, становился все более активным и непредсказуемым.
Мэтью спустился по ступеням на Пэлл-Мэлл и направился к своему экипажу. Он был так погружен в свои мысли, что почти столкнулся с мужчиной, который неожиданно преградил ему дорогу. Мэтью сердито взглянул на это препятствие на своем пути и хотел пройти мимо, когда незнакомец заговорил.
— Добрый день, мистер Брайт!
Голос был знакомый, но Мэтью рассматривал мужчину с минуту, прежде чем узнал его.
— Коннор, — сказал он. Мужчина улыбнулся.
Тот самый Коннор, который работал у Мэтью в Кимберли и был замешан в торговле крадеными алмазами; который со своим приятелем Брауном по поручению Мэтью украл алмазы Виллема и потом скрылся в Натале.
Очевидно, за последние тринадцать лет дела шли у него не лучшим образом. Его поношенный костюм казался совершенно неуместным у дверей клуба «Сент-Джеймс», и вообще Коннор был не тем человеком, с которым Мэтью хотел, чтобы его видели. Мэтью быстро оглянулся по сторонам и сделал знак Коннору следовать за ним. Когда они сели в экипаж и поехали по направлению к Парк-Лейн, Мэтью недовольно посмотрел на своего спутника.
— Это была случайная встреча, или ты ждал меня?
— И то и другое, хозяин. — Коннор опять улыбнулся, не обращая внимания на явное недовольство Мэтью.
— Я только сегодня случайно увидел вас, но я уже давно хотел поговорить с вами.
— Вот как!
— Когда я увидел вас на суде, я понял, что пришло мое время. Ах, бедняга Джеймсон! Будет гнить в тюрьме целых пятнадцать месяцев.
— Этому дураку еще повезло, что он так легко отделался.
Коннор озадаченно заморгал глазами.
— Конечно, конечно, — поспешно согласился он, видимо не ожидая такой реакции.
— Я кажется ясно дал понять и тебе, и Брауну, что наши отношения закончились, — резко бросил Мэтью. — Я предупредил вас, чтобы вы не смели меня шантажировать. Все осталось в силе — я ни от кого не потерплю угроз.
— Хозяин, хозяин, у меня и в мыслях этого не было. — Коннор развел руками, демонстрируя оскорбленную невинность. — Дело в том, что у меня есть к вам маленькое предложение. После того, как Джеймсона осудили, я подумал… ну…
— Ты подумал, что я буду более податлив, — язвительно произнес Мэтью. — Ты решил, что я буду оплакивать заключение Джеймсона и сожалеть о провале его операции. Значит, твое предложение, очевидно, связано с Трансваалем.
— У меня есть друг, который хочет свергнуть правительство Трансвааля — если он сможет найти надежную финансовую поддержку.
Мэтью засмеялся.
— Просто как в мелодраме! Хотя, пожалуй, это такая же романтическая чепуха, как печально известная ошибка Джеймсона. Нет, Коннор, ты, без сомнения, обратился не к тому человеку. Между прочим, это не Браун тот самый твой «друг»?
— Нет, я сто лет не видел Брауна. Это немец благородного происхождения.
— Могу себе представить его благородное происхождение, — сухо сказал Мэтью. — Вероятно, он не согласен с внешней политикой своего собственного правительства. Кайзер сразу же поздравил Крюгера с провалом выступления Джеймсона.
